В результате мы получили право свободного прохода в крепость, чем и пользовались на полную катушку. За исключением Бониты, естественно. Использовать рыжую для отвлечения внимания и создания общей благодушной атмосферы во время первой встречи было сознательным решением, которое полностью окупилось. Но испытывать судьбу, целенаправленно подрывая дисциплину гарнизона, определенно не стоило. Так что дебютный визит ведьмы в форт оказался и последним. Зато Ролло то и дело составлял компанию коменданту при распитии очередной бутылочки темного ильфрадского, изрядный запас которого имелся в личном винном погребке капитана. Ну а я подружился с командиром конной полуроты. Одним из результатов этой дружбы как раз и являлись регулярные тренировки в фехтовании.
Стиг буквально изнывал от рутинной патрульной службы в диком захолустье. Необходимость изо дня в день смотреть на одни и те же не обремененные излишним интеллектом рожи доводила общительного и жизнерадостного лейтенанта до белого каления, так что мое появление было воспринято как дар богов за долготерпение. Для того чтобы стать лучшими друзьями, нам понадобилась всего одна суровая мужская пьянка и совместная драка в кабаке с охранниками проходящего обоза.
Ле Серк тогда ужрался в сопли, облевал сапоги командиру стражников, тут же получил по морде и заснул под столом с разбитым носом. В итоге мне пришлось разбираться врукопашную с тремя не такими уж слабыми караванщиками, а затем еще и тащить на себе до дома временно утратившего подвижность собутыльника. Зато уже на следующий день, опохмелившись за наш счет, Стиг, уважительно разглядывая мои сбитые костяшки, решительно заявил, что он вообще-то тоже не пальцем деланный, и в доказательство тут же предложил скрестить клинки в учебном поединке. Чисто так, на пробу, потому как «уже полгода не встречал здесь достойного соперника», а это никуда не годится, ведь «этак можно забыть, с какой стороны за меч браться». Почему бы не уважить хорошего человека, особенно если это отвечает твоим интересам? И я согласился. Вот тут-то и выяснилось, что фехтует лейтенант куда лучше, чем пьет.
Нет, о том, что он местная звезда, я, разумеется, слышал, но особого значения не придал. Первый парень на деревне? Ха! Легко быть лучшим, когда вокруг одни ушлепки. Каждой собаке в Гелинарде известно, что в Степной отсылают солдат со всего северо-востока, по каким-либо причинам не ужившихся со своими командирами. Так что здешний гарнизон – своеобразный дисбат. Разве действительно классный фехтовальщик будет служить в таком месте? Оказалось, что да.
Сказать, что Стиг был настоящим мастером клинка, – это ничего не сказать. Складывалось впечатление, что он родился с мечом в руках. Поначалу я, памятуя недавние схватки с Нирсом, еще надеялся свести наш дебютный поединок к ничьей или хотя бы к достойному поражению по очкам, но куда там! Стиг уделал меня всухую, не дав ни малейшего шанса ответить. Не помогли ни преимущество в росте, ни физическая мощь, ни бо́льшая длина рук, ни великолепная реакция. Все мои козыри были с легкостью биты поистине филигранной техникой фехтования.
То, что продемонстрировал мающийся с похмелья лейтенант, находилось где-то за пределами моего понимания. За несчастные полчаса, а именно столько и длился наш разминочный бой, ле Серк походя, без видимого напряжения, «убил» меня шесть раз кряду, нанеся в придачу еще полтора десятка серьезных «ран». И все это ценой трех-четырех ответных ударов, ни один из которых не тянул на смертельный! Однако куда больше результата удивила реакция победителя. Лейтенант буквально светился от восторга. Я-то поначалу решил, что причиной буйной радости послужил сам факт победы, но оказалось, что Стиг еще не исчерпал свой запас сюрпризов. Едва закончив спарринг, ле Серк, сияя, как новенький талер, выдал фразу, заставившую меня зависнуть минуты на три.
– Знаешь, если бы еще вчера кто-то сказал мне такое, я бы не поверил, но теперь… Эх, мне бы хоть вполовину такие данные – я бы уже был лейтенантом гвардии!
– Э-э-э…
– Ну да, знаю, ростом не вышел. Да и фигурой тоже. Но это все пустое. Веришь, Морд, я никогда никому не завидовал, всегда довольствовался тем, что есть. А тут вот позавидовал – впервые в жизни.
– Кому?
Мечтательный блеск в глазах лейтенанта сменился неподдельным удивлением.
– Тебе, конечно. Кому ж еще? Не веришь?
– Неа.
– Я вот тоже глазам своим не поверил, когда ты меня во время третьей атаки достал. При таком росте и силе такая скорость… эх!
Лейтенант в сердцах аж пристукнул кулаком по рукояти меча. До меня постепенно доходил смысл происходящего.
– Ты что, никогда не встречал бойцов вроде меня?
– Издеваешься? Я был уверен, что таких не существует!
– Но ты же победил! Вчистую!
– Ну и что? Меня учили держать меч с тех пор, как я впервые стал на ноги. Мой отец был первым клинком столицы. А тебя учил драться какой-нибудь старый наемник. Учил тому, что знал сам, – короткий клинок и резня в плотном строю. Хорошая тактика для солдата, но для поединка мало подходит. Правда, ты потом еще кое-чего нахватался по верхам, однако против правильной школы этого недостаточно.
– Тогда чему ты завидуешь?
– Таланту, дурак. Сегодня я увидел свой предел. Ты можешь обучиться новым приемам, освоить подходящую технику фехтования, отточить стиль. А я никогда не смогу двигаться с такой скоростью, как ты сейчас. И тут уже ничего не поделаешь. Теперь понимаешь?
Пришлось кивнуть. Слова лейтенанта заставили задуматься. То, что я до сих пор не встречал в Илаале человека выше себя ростом, как-то заслонило все остальные отличия. Хотя еще Герт, помнится, замечал, что для своих габаритов я чрезвычайно подвижен. Тогда я не придал этому особого значения, а зря.
Человечество не стоит на месте. Мой рост, вполне тривиальный в начале двадцать первого века, какой-то сотней лет ранее считался гренадерским, а во времена Наполеоновских войн и вовсе гигантским. Мирового рекорда в беге или плавании полувековой давности сейчас, наверное, не хватит даже для получения олимпийской лицензии. Немалую роль тут, конечно, играют достижения фармакологии, но сводить все к одной лишь химии было бы неверно…
Я лихорадочно припоминал спортивные достижения земной цивилизации, пытаясь экстраполировать полученные результаты на себя. Стиг задумчиво глядел на рукоять воткнутого в землю меча. Может, тоже вспоминал великих бойцов и их успехи? Затем, словно стряхивая накатившее наваждение, взъерошил пятерней свою коротко стриженную шевелюру.
– Нет, ну почему я не родился таким здоровым, а? Ты вот в кого такой высоченный?
– В мать.
– М-да? Я вот тоже… в мать пошел. Если б не это, мог бы в гвардию податься, как отец.
Стиг тяжко вздыхает, похоже, служба в столице для него больная тема. Внешность у парня и впрямь не героическая – маленький, кругленький, подвижный, как шарик ртути. Такого в гвардию вряд ли возьмут, будь он хоть трижды отличный фехтовальщик.