– Ты думаешь, мне привиделось то, что Женя – жестокий приспособленец, готовый перегрызть горло? – прошептала Марина. – Ты считаешь меня сумасшедшей?

– Нет, нет, что ты, просто ты очень устала. Тебе надо отдохнуть. Недельку, а лучше две. Твои вечные заботы тебя подкосили, ты стала подозрительной. Я даю тебе отпуск. Почитай книги, поспи, две недели ты не будешь думать ни об экспедициях, ни о жизни бункера. Я сам обо всем позабочусь. – Паценков приобнял женщину за плечи.

– Ты отстраняешь меня от дел? Ты хоть понимаешь, что творишь? – тихо спросила Алексеева, вставая. – Сейчас бункеру грозит смута и диверсия!

– Марин, тебе кажется. Нам ничего не угрожает, все в порядке. Даже если будут какие-то проблемы, разве мы не сможем справиться с одним человеком? – вторил начальнику Ваня.

«Да если бы вы знали, что может произойти!» – едва не закричала женщина. Но промолчала и на ватных ногах вышла из кабинета.

Марина приоткрыла тяжелую дверь и скользнула в свою комнату. Ее сейф был открыт, и на полу среди прочих медикаментов валялись разбитые ампулы. Драгоценное лекарство разлилось по полу. На осколке стекла женщина увидела надпись «SkQ1».

Алексеева бессильно опустилась на пол. «Все кончено… Все потеряно…» – в отчаянии подумала она. Усталость навалилась на нее со страшной силой. Марина с трудом доползла до кровати и мгновенно провалилась в тяжелый сон.

Глава 10
Хохол

Марину разбудил надсадный кашель. Женщина села на кровати, дотянулась до фонаря на столе.

– Митя? Митя, что с тобой? – встревоженно спросила Алексеева, бросившись к мальчику.

Анохин отер рукавом кровь, выступившую на губах.

– Я, кажется, нахватался радиации на поверхности… – простонал он. – Тошнит… И голова кружится… [3]

Марина обняла его за плечи.

– Потерпи. Я найду в медкабинете что-нибудь, что тебе поможет. Это все пройдет, все пройдет… – шептала она, утешая не столько его, сколько себя.

«Это я его погубила… На поверхности его бы сожрали монстры, а я привела его сюда и обрекла на медленную, но верную смерть!» – в ужасе думала женщина, стоя перед открытым шкафом с медикаментами.

Давно просроченные таблетки и ампулы должного эффекта дать не могли, но несколько облегчить страдания было в их силах. Все самые важные препараты, необходимые в бункере, Алексеева в малых дозах хранила у себя на чрезвычайный случай, но она никогда не думала, что ей придется вновь спасать человека, облученного радиацией.

– Что же в этой ситуации нужно, что может помочь? – бормотала Марина, перебирая упаковки с таблетками.

Наконец она догадалась вытащить из ящика стола бывшего врача инструкцию по чрезвычайной помощи пострадавшим от ядерного взрыва, которая, по довоенным инструкциям, должна была храниться в каждом бункере. С трудом разлепила склеившиеся страницы. Последний раз лекарства, облегчающие симптомы первичного облучения радиацией, медик выдавала восемнадцать лет назад, когда перепуганные студенты, нахватавшиеся пыли, обожженные, раненые, спускались под землю. Инструкция много лет валялась никому не нужной в ящике стола. И теперь от того, что там было написано, зависела молодая, ни в чем не повинная жизнь.

«При рвоте дефинидол, этаперазин, атропин, при длительных приступах раствор хлорида натрия 10 % внутривенно, в случае понижения артериального давления – глюкоза, полиглюкин в сочетании с норадреналином. В случае сердечной недостаточности – строфантин, кордиамин», – в свете фонарика прочитала Марина и бросилась к шкафу.

Единственное из названных средств оказалось на самой нижней полке, пачка лекарства, давно просроченная, с заветной надписью «Этаперазин». Обнаружилась среди запасов и пластинка глюкозы в таблетках.

Митя лежал в кровати, укутанный одеялом, Марина сидела на стуле, подперев голову ладонью.

– Что со мной? – спросил юноша.

– Ничего страшного. Ты действительно хватанул немного радиации на поверхности, это не опасно, она выведется из организма. Все в порядке, спи, теперь просто нужно набраться сил, – спокойно отвечала женщина, но в ее глазах стояли слезы.

– Марина, вы врете всем, и в том числе себе, – тихо сказал Митя. – У вас в бункере что-то происходит, что-то страшное. Мы в метро все живем только на интуиции. Я чувствую здесь какую-то опасность, о которой никто не знает.

– Никакой опасности нет, – нахмурилась Алексеева. И тотчас устыдилась. – Извини. Меня выбило из колеи то, что меня временно отстранили от дел. Здесь правда все хорошо.

– Нет, не хорошо. Воздух в бункере не пахнет затхлостью и сыростью, как в метро, – возразил Анохин.

– Потому что у нас стоят хорошие фильтры, – отозвалась Марина.

– И вода у вас не безвкусная, как у нас из фильтров, а чуть-чуть горьковатая…

– Митя, не бери в голову. Тебе все это кажется. Ты устал, немного болен. У нас все хорошо, – заверила его женщина.

– Нет, не все, – упрямо заявил юноша.

– Так что же у нас плохо?! – зло воскликнула Алексеева, не сдержавшись.

– Я еще не понял. Но что-то не так. – Митя насупился.

– Спи, пожалуйста. Все будет в порядке. Я тебя в обиду не дам, у тебя точно все будет в порядке, – смягчилась Марина. Ей вдруг стало муторно и худо.

Женщина расстелила на полу толстое шерстяное одеяло и отвернулась к стене.

* * *

На следующее утро Мите стало немного лучше. Он по-прежнему пошатывался от слабости, но с удовольствием позавтракал и отправился осматривать бункер.

Марину вызвал к себе Паценков.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался начальник.

– Лучше некуда, – язвительно отозвалась Марина, оглядев кабинет.

У стены сидел Хохол. На его губах появилась победная улыбка.