* * *
– Как ты думаешь, чем вызван визит первосвященника? – прищурился Илар, с интересом глядя на сосредоточенно размышляющую о чем-то Тину.
– Если говорить откровенно, – вздохнула она, – я не понимаю, чего может хотеть от нас глава Церкви Благих. Меня изумило уже то, что церковью снята анафема ордену. И все же посещение самого первосвященника… Такого еще ни разу не бывало.
– Не бывало, – подтвердил ее слова Т’Сад, привычно почесывая когтем нос. – Не знаю, как вас, государи мои, а меня сей визит настораживает. С чего бы это церкви прекращать столь выгодную ей конфронтацию?
Командор склонил голову к плечу и хмыкнул. Он с самого восхождения отца Симеона на престол Первосвященника ждал чего-то в этом духе. Давно уже к власти в Церкви не приходил столь нестандартный и редкостно умный человек. Понятно, что такой человек не станет, подобно предшественникам, игнорировать орден, отговариваясь древней анафемой, слишком заметную роль играют Аарн в обитаемой галактике. И с этим никто из жаждущих изменить ситуацию ничего поделать пока не может. А сам Илар постарается, чтобы они и впредь ничего не могли с этим поделать. Ему было крайне интересно узнать, к каким выводам мог прийти человек, подобный нынешнему первосвященнику. Похоже, что к необычным, раз снял анафему.
– Кажется, я чего-то недопонимаю, – раздался в комнате мелодичный голосок Касры, вопросительно и удивленно приподнявшей уши. – Объясните мне, почему вас всех так изумляет снятие анафемы? Что в этом такого странного?
– Не знаю даже как тебе объяснить, – устало потер висок Илар, – но попробую все-таки. Ты уже изучала немного историю галактики и ордена?
Эльфийка кивнула и перевела уши в положение напряженного внимания. Илар за последние дни научился интерпретировать это шевеление ушами и до сих пор удивлялся подвижности органов слуха древней расы. Эльфы выражали движениями ушей все на свете, это оказался фактически второй их язык, и не менее богатый, чем звуковой. Но чтобы понимать его в тонкостях, нужно было, наверное, родиться и вырасти в среде перворожденных. Если бы не эмпатия, то разобраться в оттенках смысловых значений этого странного языка вообще оказалось бы невозможно.
– Так вот, девочка, – продолжил Командор, – Церковь с самого момента нашего возникновения относилась к ордену настороженно. Церковники, естественно, попытались прислать к нам миссионеров, но каждый из прибывших оказался великолепным образчиком пашу. Каждый обладал превосходным букетом из смеси подлости, корысти и властолюбия, замешанных еще и на фанатизме. Терпеть их присутствие, как ты сама понимаешь, мы были физически неспособны, и отослали всю камарилью обратно, поставив условием присутствия миссионера его высочайшие морально-этические качества. Таковых в тогдашней Церкви не нашлось. Оскорбленные сомнением в их святости, «святые» отцы взвыли, и буквально через год Синод наложил на орден анафему. Когда мы принялись трясти галактику и лишать власти самые одиозные из режимов, так выгодных Церкви, положение только усугубилось. Церковники, как и все остальные, лихорадочно пытались найти средство борьбы с нами. На пограничные планеты толпами засылались наемные убийцы, попытки проникновения на нашу территорию стали ежедневными, порой мы высылали по нескольку десятков кораблей в день. Причем, каждый убийца шел на «дело» с благословением Церкви в кармане. В конце концов, в остальной галактике и Церкви поняли, что им с нами не справиться. Количество попыток навредить ордену сократилось, но, увы, не прекратились. И не прекратятся, пока есть разумные, для которых власть превыше всего. Мы им слишком мешаем.
– Это я как раз понимаю, – кивнула эльфийка. – Я не понимаю другого, Мастер.
– Чего именно?
– Зачем нам нужно вызывать такую ненависть у остальных народов? Мне говорили, что большинство разумных галактики ненавидит орден настолько, что готово жизнь отдать, лишь бы нам досадить. Почему? Не слишком ли мы высокомерны, не слишком ли многого требуем от обычных разумных?
– Ты еще многого не понимаешь, малышка, – добродушно прогудел дракон и погладил девушку по плечу. – Мы не высокомерны, мы просто физически не способны выносить общество существ, в которых есть зло, корысть, жажда власти. Ты еще этого не испытала, подожди, пока не узнаешь сама, какое отвращение у тебя будут вызывать эти качества. И не суди до тех пор. Мы не имеем права пускать тех, кто не способен стать чистым душевно, на наши внутренние планеты. Результат оказался бы страшен.
– Пусть так, – упрямо помотала головой Касра. – Но почему бы нам не добиться, чтобы остальные не ненавидели нас, а стремились стать чище, лучше, добрее? Чтобы мы стали примером для других, а не пугалом!
Илар с Т’Садом понимающе переглянулись, Тина покачала головой и грустно улыбнулась. Наивная девочка хотела невозможного.
– Если ты думаешь, что мы не пытались, то ошибаешься… – вздохнул Илар, продолжая привычно потирать висок. – Бесчисленное количество раз. И каждый раз – катастрофа. Увы, корысть и жажда власти слишком сильны в душах разумных. Нет тех преступлений и тех подлостей, на которые не пошел бы жаждущий богатства и власти. Тебе ли не знать.
Касра смущенно опустила голову, уши ее сморщились, на лице была написана детская обида. Девушка действительно не могла понять этого проклятого стремления урвать побольше для себя, не считаясь с чужой болью и чужой кровью и даже не задумываясь, что другому тоже больно. Точно так же больно, как и тебе самому! Помнила, как страшно и горько ей было жить среди таких, помнила, что они с ней сотворили. Но все равно не верила, что выхода нет. Да, орден необходим, чтобы спасать одиночек, не выносящих жизни во имя корысти, и давать им возможность творить новое. Но это ведь не все!
Неужели Мастер оставил попытки хоть как-то улучшить остальных? Даже если и так, то она, Касра, не оставит. Не стал бы Творец создавать мир зла, из которого нет выхода. А раз так, то выход будет найден. И неважна цена, которую придется за это уплатить.
– Цена важна, девочка… – подошел к эльфийке услышавший ее мысли Илар. – Очень важна. Именно во имя великих идеалов проливалось больше всего крови, выплескивалось больше всего горя и боли. Типичный пример – социализм. Декларируемое социалистами будущее, – коммунизм, – прекрасно, но оно недостижимо. Недостижимо потому, что те потоки боли, которые они изливают в мир во время своих революций и последующих революционных терроров, порождают инферно неизбежно уничтожающее все их начинания. Мы сами взяли для себя несколько принципов коммунизма, и они изумительны, но чужая боль и чужое горе никогда не дадут социалистам достичь чего-либо. Если бы хоть кто-нибудь из них понял это! Увы. За десятки тысяч лет ни одно из множества существовавших в галактике социалистических государств не сумело перешагнуть столетнего рубежа существования.
– А Сообщество Т'Он? – почесал когтем нос Т'Сад. – Типичный государственный социализм.
– Не напоминай… – поморщился Командор. – Сам ведь знаешь, что это моя неудача. И выжили они только благодаря нашей поддержке. Террора устраивать я им тоже не дал, иначе все равно погибли бы. Какой бы благородной ни была основная идея, но если во имя ее льются потоки крови, она никогда не будет реализована.