Ксандер пришел в кафе раньше назначенного Оливией времени, но она уже ждала его. Он заметил, что при виде его щеки ее вспыхнули румянцем, а глаза заблестели.
– Я получил твое сообщение, – сказал он, садясь напротив нее за столик. – Чего ты хочешь?
– Я рада, что ты пришел. Не хотела сообщать тебе эту новость по телефону.
– Ты два месяца скрывала от меня правду о прошлом, а теперь тебе не терпится со мной поговорить? В чем дело? – спросил он, не пытаясь скрыть раздражение в голосе.
Однако следующие ее слова стали для него потрясением.
– Я беременна.
Он в недоумении посмотрел на нее. Подошла официантка, чтобы принять заказ, но Ксандер отослал ее. Наконец он обрел дар речи:
– Как это – беременна?
– Как это обычно бывает. – Оливия совершенно искренне ему улыбнулась, кажется, ее ничуть не расстраивало то, что сейчас происходит.
Присмотревшись внимательнее, Ксандер заметил ее бледность и темные круги под глазами. Тревога за нее сжала его сердце, но он безжалостно подавил это чувство. Он не хотел знать, хорошо ли она спит и бережет ли себя. Хотя, если то, что она говорит, – правда…
– У нас будет ребенок, – подтвердила она.
Это абсолютно не входило в его планы, он не хотел больше никаких детей, никогда! Они же использовали презерватив.
– Но как…
– Презерватив, который мы использовали, был старым, – объяснила она, пристально глядя ему в глаза.
– Ты это знала?
– Нет! Конечно нет. Я и забыла про них, если честно. Ты же купил их задолго до… – Она замолчала на полуслове.
И верно – куплены они были задолго до смерти Паркера. В последний год своей недолгой жизни их сынишка часто болел, и она ночевала в детской, опасаясь оставлять его одного на ночь. Они тогда нечасто занимались любовью, потому что Оливия уставала из-за этих бессонных ночей с ребенком.
И вот теперь она опять беременна. Тревога ледяными пальцами сжала его сердце. Чего она от него хочет? Снова пытается им манипулировать? По ее словам, она не знала, что срок годности презервативов истек, но можно ли ей верить? Может, она заранее решила забеременеть, снова приняв решение самостоятельно, как и в первый раз? Хотела привязать его к себе с помощью невинного младенца, так как все остальные ее попытки провалились?
– Так ты не нарочно это сделала?
– Конечно нет! Я клянусь, что говорю правду, – звенящим голосом произнесла она чуть громче, так что несколько людей посмотрели в их сторону. – Если ты помнишь, ты первый начал в тот раз, когда мы…
– Я помню, – оборвал он ее.
И тут же воспоминания о той ночи горячей волной захлестнули его. Он словно почувствовал запах ее разгоряченного тела и вспомнил, как она сжала его внутри себя, перед тем как они оба оказались на пике блаженства. Вспомнил то невероятное чувство близости, когда они заснули обнявшись. Он не хотел сейчас об этом вспоминать, это было выше его сил.
– Поэтому ты до сих пор не подписала бумаги? – жестко спросил он.
– Нет! Если честно, я про них забыла.
– Честно? Что-то новенькое, прежде я в тебе этого не наблюдал, – язвительно бросил он, но, увидев потрясенное лицо Оливии, вздохнул: – Извини. Я не хотел тебя обидеть.
Мысли его прыгали, точно раскатившиеся по полу бусинки, в самых разных направлениях. Оливия беременна, и, если она говорит правду, они оба ответственны за эту ситуацию. Скоро на свет появится еще один его ребенок, а он пообещал себе, что больше никогда не возьмет на себя такую ответственность.
Резко оттолкнув стул, Ксандер поднялся из-за стола.
– Благодарю за информацию, – произнес он и повернулся, чтобы уйти.
Однако был вынужден остановиться, почувствовав руку Оливии на своем плече.
– Ксандер, останься – прошу. Нам нужно это обсудить.
Она вновь повысила голос, привлекая тем самым к себе внимание посетителей.
– Не устраивай сцен, Оливия. Ты просила меня прийти, и я пришел. Ты рассказала мне о своей новости, а теперь я ухожу. А ты тем временем подпиши бумаги о разводе и отправь юристу.
Он посмотрел на ее руку с негодованием, и она отпустила его. Он тут же направился к двери. Всю обратную дорогу до офиса он не мог прийти в себя от этой новости.
Он не хотел снова стать отцом, но обстоятельства его вынуждали. Ничего не поделаешь, нужно было принимать какое-то решение. Ксандер потянулся к телефону и быстро набрал номер юриста.
Оливия работала в своей мастерской, когда перед домом притормозил микроавтобус. Она вышла, чтобы посмотреть, кто приехал, и была удивлена, увидев курьера. Курьер передал ей конверт, попросил расписаться и уехал. Посмотрев на адрес, она поняла, что документы прислал ей адвокат Ксандера.
Она медленно прошла на веранду и присела за стол, глядя на конверт и думая, что в нем может быть. Оливии не нужен был его письменный ответ, достаточно его реакции там, в кафе, – он просто встал и ушел, опять.
Взяв конверт, она покрутила его в руках. Неужели она всерьез думала, что Ксандер обрадуется новости о предстоящем отцовстве? Но она не ожидала от него такого безразличия. Так что же теперь будет?
Ответ лежал прямо перед ней, она держала его в руках, но не могла заставить себя открыть конверт. Положив руку на живот, она тихо сказала:
– Ну, малыш, давай посмотрим, что нам хочет сказать твой папа.
Одним быстрым движением она разорвала конверт и вытащила то, что лежало внутри. В письме говорилось о том, что Ксандер готов оказывать ребенку щедрую финансовую помощь, но не хочет иметь с ним ничего общего и с ней тоже. К письму прилагался контракт, в котором были прописаны его условия и суммы, которые он готов заплатить, но Оливия даже не взглянула на него.
В ней закипал медленный гнев. Как посмел он так обойтись с их малышом? Одно дело – злиться на нее, но при чем здесь ребенок? Это просто бессердечно, только идиот мог так поступить!
Бросив письмо на стол, Оливия вскочила. Пройдясь несколько раз по веранде туда-сюда, она направилась к мастерской. Живопись всегда была для нее отдушиной, помогающей преодолеть горе и боль от потерь, но сейчас она поняла, что прежде, чем браться за кисть, ей нужно остыть, иначе злость помешает ей работать.
Застонав от отчаяния, она выбежала из дому и пошла на пляж. Бредя по песку, она не обращала внимания ни на что – ни на блеск воды, ни на палящее солнце.
Дойдя до конца пляжа и повернув назад, она почувствовала, что прежней злости и негодования больше нет. Присев на скамейку в тени, Оливия подождала, пока дыхание и пульс нормализуются.
Пытаясь понять своего мужа, она спросила себя, что могло привести Ксандера к такому шагу. Как бы он ни был зол на нее за сообщение о беременности тогда, в первый раз, он оказался прекрасным отцом. Неужели он теперь не захочет даже увидеть своего второго ребенка? Неужели из-за ее лжи он возненавидел ее настолько сильно? Но ведь еще две недели назад Оливия абсолютно точно видела, что он любит ее. И все же он не захотел остаться.