– Не опускай трубку, – приказал ему Григгс.
Минутой позже в трубке прозвучал незнакомый голос:
– Джей?
– Да.
– Говорит Росс Перо.
Кобёрн встречался с Перо дважды или трижды, но никогда не работал с ним напрямую. Кобёрн задался мыслью, помнит ли Перо, как он выглядит: в то время в «ЭДС» трудилось более тысячи служащих.
– Привет, Росс.
– Ну, Джей, мне нужна кое-какая информация. – Перо начал задавать вопросы: какой адрес у больницы? Как зовут докторов? Какой диагноз они поставили? По мере того как он отвечал на вопросы, Кобёрн ошеломленно думал: знает ли Перо вообще, кто я такой?
– Подожди минутку у телефона, Джей. – Последовало короткое молчание. – Я собираюсь соединить тебя с доктором Уршелом, моим близким другом и ведущим кардиохирургом здесь, в Далласе. – Через минуту Кобёрн уже отвечал на дополнительные вопросы доктора.
– Не предпринимайте никаких действий, – приказал доктор в конце. – Я собираюсь поговорить с врачами этой больницы. Не отходите от телефона, чтобы мы могли связаться с вами.
– Да, сэр, – обалдело пробормотал Кобёрн.
В телефоне вновь раздался голос Перо:
– Вы поговорили? Как чувствует себя Лиз?
У Кобёрна мелькнуло в голове: откуда, черт возьми, ему известно имя моей жены?
– Не совсем хорошо, – ответил Кобёрн. – Наш доктор приехал сюда и дал ей какое-то успокоительное…
Пока Перо утешал Кобёрна, доктор Уршел поднял на ноги весь персонал больницы. Он убедил их отправить Скотта в медицинский центр Нью-Йоркского университета. Через несколько минут Скотт и Кобёрн уже ехали в машине «Скорой помощи».
В туннеле Мидтаун они попали в дорожную пробку.
Кобёрн выскочил из автомобиля, пробежал больше мили к пункту для оплаты проезда по дороге и упросил служащего остановить все полосы движения кроме той, на которой находилась машина «Скорой помощи».
Когда они добрались до медицинского центра Нью-Йоркского университета, снаружи их уже ожидали десяток или полтора человек. Среди них был ведущий сердечно-сосудистый хирург Восточного побережья, прилетевший из Бостона за то время, которое потребовалось «Скорой помощи» доехать до Манхэттена.
Когда младенца Скотта бегом внесли в здание, Кобёрн вручил конверт с рентгеновскими снимками, привезенными из больницы. Женщина-доктор просмотрела их:
– А где же остальные?
– Это все, – ответил Корбёрн.
– Все, которые они сделали?
Новые рентгеновские снимки выявили у Скотта отверстие в сердечном клапане, а также пневмонию. После излечения пневмонии врачи занялись состоянием его сердца.
И Скотт выжил. Он превратился в совершенно здорового маленького сорванца, который играл в футбол, лазил по деревьям, переходил вброд ручьи. И Кобёрн начал понимать, что чувствовали люди по отношению к Россу Перо.
Целеустремленность Перо, его способность сосредоточиться на одном объекте и не отвлекаться ни на что, пока дело не будет доведено до конца, имела свою малоприятную сторону. Босс не гнушался уязвлять людей. Через день-два после того, как были арестованы Пол и Билл, он вошел в кабинет, где Кобёрн по телефону разговаривал с Ллойдом Бриггсом в Тегеране. У Перо возникло такое впечатление, что Кобёрн дает указания, а Перо твердо придерживался того убеждения, что персонал в головном офисе не должен раздавать приказы пребывающим на поле сражения и лучше знакомым с ситуацией. Он безжалостно отчитал Кобёрна перед комнатой, полной сослуживцев.
У Перо были и другие слабости. Когда Перо работал на подборе персонала, каждый год компания присваивала кому-то звание «Лучший кадровик». Имена победителей были выгравированы на памятной доске. Этот список включал сотрудников за многие годы, и за это время кто-то из победителей уходил из компании. Когда это случалось, Перо требовал стереть их имена с доски. Кобёрн считал это странным. Парень покинул компанию – ну и что? Он стал в какой-то год «Кадровиком года», но для чего пытаться изменить историю? Это выглядело так, будто Перо воспринимал как личное оскорбление желание человека работать в другом месте.
Недостатки Перо были неотъемлемой частью его добродетелей. Его особое отношение к людям, которые покинули компанию, было составным компонентом его теснейшей преданности своим служащим. Проявлявшаяся иногда бесчувственная суровость была просто ингредиентом его невероятной энергии и целеустремленности, без которых он никогда не создал бы «ЭДС». Кобёрн считал несложным простить недостатки Перо.
Ему просто стоило бросить взгляд на Скотта.
* * *
– Мистер Перо! – раздался в телефонной трубке голос Салли. – На связи мистер Киссинджер.
Сердце Перо пропустило один удар. Неужели Киссинджер и Захеди сумели обстряпать это за прошедшие сутки? Или он звонил, чтобы известить о неудаче?
– Росс Перо.
– Говорит Генри Киссинджер.
Мгновением позже Перо услышал знакомый гортанный выговор.
– Привет, Росс!
– Да, – Перо затаил дыхание.
– Меня заверили, что твои люди будут освобождены завтра в десять утра по тегеранскому времени.
У Перо вырвался глубокий вздох облегчения.
– Доктор Киссинджер, это – лучшая новость, которую я услышал уж не знаю с какого времени. Даже и не знаю, как мне благодарить вас.
– Детали должны быть окончательно обговорены сегодня сотрудниками посольства США и Министерством иностранных дел Ирана, но это – чистая формальность: мне сообщили, что ваши люди будут освобождены.
– Великолепно. Мы чрезвычайно ценим вашу помощь.
– Не за что.
* * *
В Тегеране было полдесятого утра, в Далласе – полночь. Перо сидел в своем кабинете, изнывая от ожидания. Большинство его сотрудников ушли домой выспаться, счастливые от сознания того, что ко времени их пробуждения Пол и Билл будут на свободе. Перо оставался в офисе, дабы проследить за этим до конца.
В Тегеране Ллойд Бриггс находился в офисе «Бухарест», а один из иранских сотрудников ждал около тюрьмы. Как только Пол и Билл появятся, иранец позвонит в «Бухарест», а Бриггс свяжется с Перо.
Теперь, когда кризис близился к завершению, у Перо нашлось время поразмыслить, где он допустил промах. Одна ошибка пришла ему на ум без промедления. Когда он 4 сентября принял решение эвакуировать весь свой персонал из Ирана, он не проявил достаточной настойчивости и позволил другим мешкать и выставлять свои возражения, а время было упущено.
Но в первую очередь крупной ошибкой было заняться бизнесом в Иране. Теперь, оглядываясь на прошлое, он мог убедиться в этом. В то время Перо согласился со своими маркетологами и со многими другими американскими бизнесменами, что эта богатая нефтью, стабильная, ориентированная на Запад страна имеет в своем распоряжении благоприятные, просто отличные возможности. Он не постиг наличия напряженности под внешне спокойной оболочкой, Перо ничего не знал об аятолле Хомейни и не предвидел того, что в один прекрасный день там появится президент, достаточно наивный, пытающийся навязать американские убеждения и стандарты стране Ближнего Востока.