– Вы в курсе, какие отношения у Анны с мужем? – задала она интересующий ее вопрос. – Она рассказывала вам о каких-нибудь ссорах, разногласиях?
– В браке никогда не бывает все гладко, – усмехнулась модельерша. – Поэтому я и не связываюсь с мужчинами надолго: слишком много проблем! Вы полагаете, случилось что-то плохое?
– Ну, вы же сами говорите, что не ожидали от Анны такого поведения?
– Верно. Анна, она, как бы это поточнее выразиться, правильная, что ли? Идеальная женщина.
– В каком смысле?
– Да во всех. Отлично образованная, всесторонне развитая, умеющая поддержать любой разговор на светском приеме, и в то же время домовитая, заботящаяся о муже.
– Она любит Стрельникова, как по-вашему?
– Несомненно, хотя… Мне всегда казалось, что Анна из тех женщин, которые предпочитают комфорт и ровные отношения африканской страсти, понимаете?
– То есть вы не думаете, что она изменяет мужу? – уточнила Регина.
– Изменяет? Анна?! Даже смешно предполагать!
– А скажите, Стрельников не мог… я имею в виду – вы работаете с ней, снимаете мерки, видели ее тело…
– То есть не мог ли он ее избивать? – перебила Маргарита. – Исключено. Да и не похож он на того, кто поднимает руку на женщину!
Регина знавала пары, в которых супруги не выглядели деспотами, однако вторые половины вынуждены были прятать следы их гнева под длинными рукавами и солнцезащитными очками.
– На теле Анны есть шрамы, но они – точно не следствия побоев, – продолжала между тем модельерша.
– О каких шрамах вы говорите? – насторожилась Регина.
– Видимо, спортивные травмы, – пожала плечами Маргарита. – И разумеется, пластика.
– Разумеется? Анне же сколько… тридцать три?
– В наше время о таких вещах начинают задумываться уже в восемнадцать – особенно в некоторых сферах, включая сцену, подиум и так далее. У меня глаз наметанный: Анна определенно прошла пластику, хотя я считаю, она напрасно это сделала – еще слишком рано для радикальных перемен.
– А почему вы решили, что у нее имеются спортивные травмы?
– Она сама говорила, что у нее стоит протез коленного сустава и, кажется, с позвоночником не все в порядке. У нее отлично развитое тело – как у атлета. Плотные, сильные мышцы, живот накачанный – не так, как в зале, понимаете? Ноги, как у гепарда, между прочим!
– Значит, она не рассказывала вам о ссорах со Стрельниковым? – уточнила Регина.
– Мне кажется, с ним сложно поссориться – во всяком случае, со слов Анны, – ответила Маргарита. – Они живут каждый в своем мире. Он вечно в делах, редко бывает дома, летает по шесть-семь раз за неделю в разные страны, а она занимается благотворительностью, заседает в жюри детских конкурсов и посещает светские мероприятия, где представляет отсутствующего мужа.
В этот момент кто-то постучал в дверь и, не дожидаясь разрешения, в офис влетел молодой парень – вернее, почти вкатился. Он был полным, маленького роста и странно одетым: в отличие от модельерши, облаченной в черные мешковатые брюки и белую шелковую блузку, на пареньке красовались оранжевые джинсы «в облипку» и фиолетовый тренч.
– Марго, атас! – заверещал он. – Фотограф из «Вог» прибыл со всем скарбом, а коллекция «зависла» на складе, и…
– Спокойно, Антон! – сурово оборвала его Коргина. – Сейчас все решим. Иди, я за тобой!
Она властно махнула рукой, и «колобок» выкатился за дверь без малейших возражений, кинув лишь беглый взгляд на Регину через плечо.
– Извините, мне пора, – сказала Маргарита, поднимаясь. – Дурдом!
– У вас каждый день так? – полюбопытствовала адвокатесса.
– Сегодня еще тихо, – пожала плечами модельерша. – Обычно присесть некогда: мир гламура похож на финансовую биржу Уолл-стрит! Жаль, что я ничем вам не помогла. Если найдете Анну, сообщите, ладно? Она – хорошая девочка, и мне не хотелось бы, чтобы она попала в неприятности!
* * *
Шарик мотылялся по дороге, подгоняемый то ли ветром, то ли силой, с которой газы вырывались из выхлопных труб проезжающих мимо автомобилей. Хотя «проезжающих» – это громко сказано: вот уже минут сорок Регина стояла в длиннющей пробке на Московском проспекте, и скорость ее в среднем составляла, наверное, полкилометра в час. Московский и так проблемное, буквально заколдованное место, и проезжая часть явно не справляется с нескончаемым потоком транспорта, а тут еще и светофоры поломались!
Воздушный шарик был ее любимого зеленого цвета. Видимо, на нем имелась какая-то надпись, но он уже слегка сдулся, резина сморщилась, и прочитать ее не представлялось возможным. Регине казалось, что он живой, этот шарик – так весело и бесшабашно метался он от бампера к бамперу, будто бы играя в завихрениях воздуха, бесстрашно и дерзко. Несколько раз она думала, что он обречен и вот-вот лопнет под колесами, но в самый последний момент шарик увертывался и отскакивал невредимым. Внезапно машины впереди рванули вперед, и Регина последовала их примеру как раз в ту секунду, когда шарик оказался у нее под бампером. Она не хотела стать той, кто прервет его «игру», но свернуть не представлялось возможным. И вдруг он вырвался, прямо перед ней, взмыл в воздух, поднятый неожиданным порывом ветра, и устремился ввысь, благополучно минуя натянутые провода линии электропередачи. Машины снова встали, и Регина, опустив голову к рулевому колесу и скосив глаза, со странным удовольствием наблюдала за тем, как зеленый воздушный шарик с привязанной к нему длинной черной ниткой поднимается все выше и выше, превращаясь в маленькую темную точку.
К тому моменту, как шарик исчез из виду, Регина почувствовала, что от ее дурного настроения не осталось и следа. Что, собственно, изменилось? Если бы она кому-то рассказала о маленьком зеленом «разбойнике» на проезжей части, ее, скорее всего, подняли бы на смех или как минимум усомнились в здравости ее ума. Тем не менее что-то в этом незначительном происшествии заставило Регину отбросить дурные предчувствия. Да, дельце, за которое она рискнула взяться, обещает быть непростым, но ведь она, как говорится, не первый день замужем!
Тихо затренькал мобильник, лежащий на соседнем сиденье. Так как Московский стоял, она решила ответить. Голос, который услышала в трубке Регина, заставил ее замереть.
– Михаил?
Регина уже смирилась с тем, что он не позвонит.
– Как машина? – спросил он. – Как… вообще?
– Михаил, нам же не по пятнадцать лет! – вырвалось у нее. Она тут же пожалела о своих словах, так как в трубке повисло молчание, и Регина вдруг испугалась, что он может бросить трубку, сочтя ее реплику грубой.
– У тебя или у меня? – спросил он после паузы, показавшейся ей бесконечной.
* * *
– Плохие новости! – объявила Мамочка, без стука входя в кабинет. Регина даже не успела стереть с лица улыбку – вспоминая о Михаиле, губы растягивались самопроизвольно. Мамочка окинула ее подозрительным взглядом. – Новости плохие! – повторила она, видимо, считая, что Регина могла как-то не так ее понять.