– При чем здесь мы?
– А вот при чем. Не возьмись мы по просьбе одной из подруг Кристины выяснить, кто и зачем ходит за ней по пятам, мы б ни за что не состыковались с твоей знакомой. Я имею в виду Лиззи.
Глаза у Меджа сузились. Это как-то сразу бросилось в глаза (впору возрадоваться произведенному эффекту).
– Лиззи за кем-то ходила? – переспросил он.
– За Кэтрин Уоррен. Знаешь такую?
Неизвестно, от моих ли слов или от чего-то еще, но все поведение этого человека как-то разом изменилось.
– Такое бывает, – поспешил вмешаться Джефферс. – Вспомни вас с Дэвидом: ты ведь с ним даже общался лично. Разговаривал.
– Это не одно и то же, – резко сказал Медж. – И я ей про то говорил. Она же мне ни разу не обмолвилась…
– Да это просто хождение, – с успокоительной незначительностью стал уверять его отец Роберт. – Это не попытка установить контакт. Я уверен, в этом нет ничего серьезного.
В эту секунду послышался жестокий кашель.
Билли по-прежнему находился у стола, с кружкой в одной руке и очередной плюшкой в другой. Кусок, видимо, пошел ему не в то горло: парень силился его выкашлять, как кот пытается выплюнуть комок шерсти. Дело, казалось бы, несложное – подумаешь, кусочек теста попал в дыхательное горло! – но кашель становился все надрывней. Билли корчился, чуть ли не выворачиваясь наизнанку.
– Надо бы что-то сделать, – растерялся я. – Человек же давится!
– Да не давится он, – поморщился Медж.
Билли отвернулся от стола: глаза навыкате, лицо белое как мел. При этом, хоть и закашливаясь, он все равно пытался упихать себе в рот ту плюшку.
– Поздно, Билли, – покачал головой Джефферс.
Тот, похоже, не слышал. Он поднес ко рту кружку, с маниакальным упорством заглатывая кофе. Затор вроде как прочистился, и он заулыбался:
– Уф-ф, упало!..
И в тот момент, когда он глотнул кофе, что-то и впрямь шлепнулось на пол возле его ног. Я поглядел вниз: это было что-то неприглядно бурое, сырое.
– Это что за фигня? – изумился я.
Остальные меня проигнорировали. Я пригляделся и понял, что это разжеванный кусок плюшки с глазурью. А за ней сверху вниз плыли другие куски. Прямо сквозь тело Билли.
Он струей залил себе в рот кофе. Коричневая жидкость, беспрепятственно пролившись через его рот, лицо и туловище, лужицей выплеснулась на деревянный пол.
Джефферс забормотал что-то – текучий набор молитвенных фраз. Медж протянул руку Билли, который пристально посмотрел вначале на нее, а затем ему в лицо.
– Это оно? – спросил он испуганно.
– Боюсь, что да, – ответил его товарищ.
– Но это не было… О нет, так несправедливо!
– Твой друг на момент смерти был очень уж плох, – сказал Медж. – Вероятно, в нем просто немного оставалось.
– Так нечестно, – сказал Билли, шало озираясь, но не для того, чтобы бежать, а скорее в попытке вобрать в себя, запомнить все, что видел. – Нечестно.
Джефферс, нежно кивая, продолжал свою литанию.
– Да идите вы на хер! – выкрикнул Билли. – Вы ж ни хрена не понимаете!
Он попытался запустить кружкой в священника, но та лишь беспомощно упала на пол, даже не разбившись. Роберт и бровью не повел.
– Уходи достойно, – напутствовал Медж своего собрата, пожимая ему руку.
– Я не хочу, – запротестовал тот.
– Но ведь ты увидишь своего друга.
Билли замешкался:
– Ты так думаешь? Я попаду домой?
– Честно сказать, не знаю, – с неловким видом ответил Медж. – Но так говорят. Он умер прошлой ночью. Так что есть шанс, что он окажется как раз там, куда попадешь ты, верно?
– А ты можешь со мной пойти?
– Не сейчас. Но когда-нибудь.
Джефферс положил мне руку на плечо:
– Вам, наверное, пора.
Противиться пастору было неприлично, да и своим я себя здесь не чувствовал. Но перед тем как выйти за дверь, я все-таки обернулся.
Одну руку священнослужитель держал у Билли на темени. Тот дрожал и плакал, а отец Роберт вещал ему что-то кротко-утешительное.
Я ушел. Понятия не имею, что там было дальше.
Лиззи двигалась быстро – Крис такого за ней и не припоминала. Вскоре, чтоб хотя бы удерживать ее на виду, ей уже приходилось бежать трусцой. Когда брюнетка вроде как засобиралась прыжком перемахнуть Четырнадцатую, Кристина окликнула ее по имени и припустила за ней через улицу. Она бежала и кричала в расчете, что та в конце концов усовестится и притормозит. Поначалу Лиззи ее игнорировала, но затем постепенно замедлила ход и остановилась. Но стояла она при этом, не оборачиваясь.
– Чего тебе? – спросила брюнетка, когда ее новая знакомая оказалась рядом с ней.
Та обошла ее и приблизилась спереди. Вид у Лиззи был хмурый.
– Поговорить с тобой хочу, – сказала Крис.
– О чем?
– Что такое происходило с Билли?
– То же, что и со всеми нами.
– Он умирал?
– Конец Расцвета. А как ты думала, что еще может ждать на горизонте – тебя в том числе? Или ты свой исход по-другому представляешь?
– Лиззи. Джефферс считает, что ты уже мертва.
– Милый человек. Но он заблуждается.
– Он ведь к тебе неравнодушен?
– Да брось ты! Как можно быть неравнодушным к призраку?
– Потому что он одинок, в печали, а еще нашел точку приложения к своим чаяниям что-то изменить. К тому же ты не призрак.
– А кто я, по-твоему?
– Не знаю. Но хочу узнать. Хочу, чтобы ты мне толком объяснила. По-настоящему.
Лиззи отвела взгляд, вроде как рассматривая на улице прохожих. Добродушно препирающуюся пару средних лет. Мать, улыбчиво воркующую с ребенком в коляске. Мужчину, рассеянно похлебывающего на углу кофе (и куда я сейчас шел? Чем думал заняться?). Брюнетка медленно, протяжно вздохнула, и напряжение несколько схлынуло.
– Тебе прямо-таки реально хочется знать? – уточнила она. – Что это за лабуда?
– Реально.
Достаточно скоро Кристину начало покалывать подозрение насчет того, куда они направляются. Мысль была не совсем уютной, и она спросила, куда Лиззи идет. Вопрос этот молодая женщина произнесла тихо, двигая губами как можно меньше, как ее учили.
Лиззи не ответила.
Кристина продолжала двигаться следом (молчание, вероятно, означало, что она в своем подозрении права), держась у новой знакомой за спиной. На Лиззи при проходе через Виллидж никто не смотрел, а вот Крис нет-нет да улавливала на себе взгляды: ишь, идет-вышагивает, ни вправо ни влево, фря на задании!