Наконец на улице показалась Кристина. Я свистнул, она заметила меня и подошла.
Какое-то время подруга разглядывала меня сверху вниз, а затем протянула руку. Я выдал ей сигарету. Крис курит чисто символически, не больше раза в месяц, и, как правило, это предвестье непогоды.
– Так что у вас там случилось с Лиззи? – поинтересовался я.
Кристина села рядом со мной на ступеньку, прикурила от зажигалки, с шумом выдохнула:
– А ты откуда знаешь, что что-то случилось?
– Вид у тебя такой. Плюс то, что тебя так долго не было и ты не брала трубку. Сейчас не время шифроваться, Крис.
– Я знаю.
– Так что случилось?
– Она мне кое-что показывала.
– Что именно?
Кристина пожала плечами:
– Какая у нее жизнь. Какая жизнь у них всех.
– И что это за народ?
– Лиззи однозначно считает, что она не мертвая. И я ей верю. Не вижу причины, по которой призраки привязывались бы к людям так, как, например, Лиззи к Кэтрин. Не вяжется логически.
– Логически, говоришь? Как ты вообще такое представляешь: сидят двое и обсуждают, что человек, с которым они недавно общались, на самом деле живой мертвец? Тут дуркой пахнет! Или мы опять вернулись к тому, что имеем дело с «воображаемыми друзьями»?
– Не знаю, Джон. Мне так Лиззи сказала. А я не вижу, зачем ей лгать.
– У тебя такой когда-нибудь был? Скажем, в детстве?
– Воображаемый друг? Нет. Во всяком случае, не припомню.
– И я тоже, – сказал я. – Только… видимо, у них на этот счет свое мнение.
– А что случилось в церкви, с Билли?
Теперь плечами пожал уже я:
– Понятия не имею.
– Ты разве его не видел?
– Почему, видел. Просто не знаю, что именно. Во всяком случае, не могу внятно это объяснить или как-то понять.
Я описал то, что там происходило, вплоть до момента, когда из Билли начала шлепаться на пол смешанная с кофе жеванина. После ухода из церкви я еще некоторое время постоял на улице. Затем оттуда вышел и, не сказав ни слова, удалился тот самый парень – призрак или кто он там еще? – по имени Медж. Ушел целеустремленной походкой, низко нагнув голову.
Крис какое-то время молча слушала.
– Здесь могут быть только два варианта, Джон, – сказала она, когда я закончил. – Или это какое-то мозгоклюйство, или же реальность. Вот и все. Сидя в трезвом уме под холодным солнцем, невольно склоняешься к первому, но… второй-то куда девать? Ты это знаешь. Если бы речь шла только обо мне или о тебе – это одно дело. Но ведь мы оба видели этих людей, общались с ними.
– Как у тебя закончился разговор с Лиззи?
– Она несчастна, – вздохнула Крис.
– От чего?
– От всего. У нее есть подруга. Во всяком случае, была. Эти отношения были для нее важней всего на свете – наверное, даже важнее, чем связь с Меджем. Меджу удалось установить контакт со своим другом. Они между собой общались, даже несколько часов вместе прогуливались. Лиззи за него рада, но это лишь делает ее несчастней по отношению к собственной жизни.
– Ну и?
– Что «и»?
– Что ты ей сказала?
– Что, может быть, ей надо с этим что-то сделать.
– Кристина, я думаю, нам не стоит вмешиваться в жизни этих людей.
– Я не вмешивалась.
– Да, слово не совсем то. Я хотел сказать: мы слишком мало понимаем их мир, чтобы давать какие-то советы.
– Она моя подруга, Джон.
– Подруга? Сколько раз вы с ней хотя бы пересекались?
– Да какая разница?
– «Дружба» – очень масштабное слово, Крис.
– Масштабное потому, что она вся состоит из мелких шажков, а мелкие шажки труднее всего понять. Когда ты впервые зашел в Блэк Ридже в тот бар, я сразу поняла, что мы можем стать с тобой друзьями, как бы жизнь ни складывалась. А ты?
– Я тоже, – подумав, ответил я.
– Это не результат совместного времяпрепровождения. Не общность интересов или знакомство через бюро знакомств. Это нечто, что исходит из человеческого ума и в одно мгновение передается по воздуху. Оно реально, и с ним остается только согласиться.
– Я вижу, куда ты клонишь, но не думаю, что этого достаточно для объяснения Лиззи или Меджу.
– Объяснять я им ничего не пытаюсь, – потушив сигарету, сказала Крис. – Мне этого не надо. Мы разговаривали с этими людьми. Они существуют. А мы для них расположены по ту сторону бытия, со всеми своими «как» и «почему». Вопрос в том, что мы делаем. Вот с чем я пытаюсь определиться. Лиззи я оставила несколько часов назад, но ответа у меня до сих пор так и нет. Я сама зависаю между мыслью о том, что я безумна, и знанием, что нет. Как ни крути, разницы не видно. Что делать, я по-прежнему не знаю.
Она была права. Проблема того, как что-то происходит, вне стен лабораторий не значима. Вопрос в том, что делать и как быть дальше.
– Встревать между Лиззи и Кэтрин я все так же считаю ошибкой, – сказал я. – Чужие отношения написаны на другом языке, особенно когда они разорваны.
– Ты прав, – признала Крис неохотно. – Как увижу ее в следующий раз, буду отталкиваться от этой идеи.
– Хорошо, – сказал я. – Ну а в следующий…
В эту секунду меня прервал жизнерадостный окрик, и я вздрогнул, внезапно поняв, как непростительно я отвлекся: Райнхарт мог, абсолютно не напрягаясь, подойти откуда угодно и шмальнуть меня в голову, а я бы и заметить не успел. По счастью, это была всего лишь Лидия, которая сейчас проходила мимо нас по дороге.
– Привет, Лидс, – сказал я, не без труда приподнимаясь и стараясь говорить спокойно. – Как дела?
– Да знаешь, ничего, – ответила она. – Как-то лучше. Хотя и ничего хорошего.
Выглядела она вполне сносно – уж во всяком случае, не как той ночью.
– Ну и хорошо, – улыбнулся я ей.
– Только у тебя, я погляжу, видок дерьмовый.
– Спасибо на добром слове, – сказал я, в то время как она подалась вперед, чтобы получше меня рассмотреть. – Вот, повздорил тут кое с кем.
– Я вижу, тебе надрали задницу. Да хорошенько так надрали!
– Может, еще и этим дело не кончится.
– А Крисси при этом была?
– Нет.
Лидия довольно хихикнула.
– А я с ним разговаривала, – сказала она, и мне в первый момент отчего-то показалось, что бездомная каким-то образом натолкнулась на Райнхарта. – И на том спасибо.
– С Фрэнки? – изумился я. – Он вернулся?