— Почему? — раздраженно поинтересовался он.

— Ну, послушай, гофмейстер мог бы лежать в своей собственной постели и спать. А что делает он? Он здесь, внизу, с нами. Ты слышал истории про его постель? Говорят, что она размером с мою хижину в Бельбеке. А подушки набиты надушенными волосами женщин и…

— Продолжай в том же духе, и скоро на том берегу будет стоять вся лувийская армия и глазеть на нас.

— Думаешь? — Нарек всерьез растерялся. — Стук мотыг ведь гораздо громче…

Ашот на миг закрыл глаза. Вот такой этот Нарек, такой честный и открытый, что даже жалко.

— Тут ты прав, — примирительным тоном произнес он. — Меня как раз удивляет, что они еще не показались.

— Наверняка работа кошколюдей. Они всем головы поотрезали.

— Только не на другом берегу. Туда они не ходят.

— Откуда ты знаешь? Я думал… — Нарек умолк. — Извини. Я не хотел тебя обидеть. Я просто не могу никак привыкнуть к тому, что ты теперь полководец.

— А я и не полководец! — С Нареком просто невозможно сохранять спокойствие.

Ашот ненавидел свои новые обязанности командующего тысячи из южной Нари. Они застали его врасплох. Он не чувствовал себя готовым к этому. Боялся он не лувийцев. Он боялся ужасной ответственности. Он должен быть примером для тысячи. Он не годился для этого! Завтра люди, которые выполняют его приказы, умрут! При мысли об этом ему становилось очень плохо. Люди, которых он не знал даже в лицо, отправятся на смерть. И если он допустит ошибку, начнется резня. Он не знал, как командовать тысячей воинов. Всего несколько недель назад он сам впервые взял в руки меч, а теперь должен принимать решения в бою.

Ашот запустил руку в кожаный мешочек, висевший у него на поясе, и вынул оттуда один из бронзовых крючков. Бросил его на землю перед собой и осторожно вдавил ногой в песок. На нем были деревянные ботинки, как у всех, кого послал в русло реки Датамес.

Некоторое время оба молча занимались своей работой. Ашот думал о том, чтобы сбежать. Если он сейчас смоется, то до битвы его наверняка никто не найдет. А после… Вероятно, Муватта победит. И тогда уже никому не будет интересно, что он сбежал.

Ашот краем глаза поглядел на Нарека. Этот дурак наверняка останется. Его даже спрашивать не надо, не хочет ли он смыться. Ему вспомнилось, как сильно настаивала Рахель на том, чтобы он присмотрел за ее мужем. О нем она совершенно не тревожилась. А ведь он совсем не воин, и такой парень, как Володи, без труда мог бы изрубить его на мелкие кусочки за более короткое время, чем потребуется для того, чтобы прожевать кусок сухой лепешки.

— Жаль, что сейчас не завтрашняя ночь, — произнес Нарек. — Я боюсь.

— Ты получишь местечко поспокойнее…

— Я не этого хочу, — с поразительной горячностью перебил его друг. — Я буду стоять, как все остальные. Ты не отправишь меня в лагерь под каким-нибудь предлогом!

— Ты мне дашь договорить? Завтра утром бессмертный передаст нам штандарт. Золотого льва на палке. И каждый будет знать, где стоят «Львы Нари». И если линию прорвут, мы все должны будем собраться вокруг льва. Это задача для мужественного и честного человека. Никого лучше я не знаю. Ты будешь защищать его своим телом! Наверняка лувийцы попытаются отнять его у нас, — он не сказал ему только одного: что штандартоносцы будут стоять в третьем и четвертом рядах. То есть в относительной безопасности, если на поле битвы такое вообще возможно.

— Не знаю… Не лучше ли будет, если это сделает настоящий воин? Что, если на меня нападут? Ты же знаешь, я не особенно отличался на учениях.

— Для штандарта мне нужен человек с львиным сердцем. Такой, который, как мне кажется, выстоит, когда остальные побегут. Я думаю, что это можешь сделать только ты, Нарек.

Его друг отчаянно вздохнул.

— Если ты считаешь, что я действительно единственный… Но, прошу, присмотри за мной. Мне кажется, что ты доверяешь мне больше, чем я сам себе.

— Вот увидишь, наша задача сегодня ночью опаснее того, что ждет тебя завтра, — Ашот приложил усилия к тому, чтобы голос его звучал настолько уверенно, насколько это возможно, причем сам он практически ни на что не надеялся. Аарон будет стоять посреди его тысячи, и лувийцы налетят на них, словно стая мух на свежую кучу дерьма.

— Ты знал, что эти штуки называются вороньими лапками? Эти крючки, — пояснил Нарек, не услышав ответа сразу.

— Никогда еще не видел ворон с золотыми лапами, — пробормотал Ашот и втоптал в песок очередной крюк.

— Если отрезать вороне средний коготь, то ее лапа действительно будет выглядеть похоже. И кто это только придумал… Я имею в виду эти лапки с крючками. Очень подло. Завтра вечером многие лувийцы будут хромать. Бедные ребята.

Ашот не поверил своим ушам. Ему никогда не пришло бы в голову жалеть каких-то лувийцев. Они пришли сюда, чтобы перерезать горло Нареку и ему. Что им нужно, так это как можно больше таких подлых трюков. И вообще, тот, кто завтра вечером будет хромать, без сомнения, будет в числе тех, кто может считать себя счастливчиком. Ашот завидовал Нареку из-за его умения видеть все в хорошем свете. Наверняка его друг живет в более счастливом мире, чем он сам.

Они молча выложили последние вороньи лапки, а затем ушли из русла. Работы на берегах были завершены. Они не стали более отвесными, но земля и камни были уже не так плотны, чтобы можно было найти уверенную опору. Тому, кто будет атаковать этот берег, придется нелегко.

Внезапно Ашот усмехнулся. Вот это его мир! То, что он видел, ему нравилось. Нравилось, когда страдают его враги. Пусть подохнут, проклятые лувийцы!

Железные чертоги

Хорнбори оглядел гавань Железных чертогов. Уже больше часа ждали они на берегу. Они прибыли на угре, который обеспечивает припасами башню Гламира, после того как несколько дней просидели в заточении. Иначе это при всем желании назвать было невозможно! Их заперли и давали самую плохую еду.

Хорнбори воспользовался этим временем, чтобы прожужжать своим товарищам все уши о том, как важно, чтобы их выдуманные истории совпадали. Снова и снова повторял с ними придуманные биографии. Хорнбори, Галар и Нир умерли в Глубоком городе. Теперь они стали Грайдмаром, Онаром и Фундином. Ни один подгорный князь в здравом уме не примет тех самых трех карликов, из-за которых был уничтожен Глубокий город. Если им очень повезет, их просто сошлют в глушь. Но вероятнее всего, выдадут небесным змеям.

Хорнбори обвел взглядом обширную гавань. Железные чертоги были непохожи на Глубокий город. В гавани было темно, для освещения служили факелы и масляные фонари. В воздухе витала копоть, от которой вскоре начало саднить горло. Из-за дыма слезились глаза. Свод грота, затопленного водой, находился над их головами всего в двух шагах. Все здесь казалось тесным и грязным. По светлому камню тянулись красно-коричневые полосы. Этот город карликов славился богатыми месторождениями железа. Окрестные леса давали много строительного материала и дичи. Но карлики, жившие здесь, богачами не были.