– Вертолеты уже на месте.
Вошла журналистка, по-свойски обратилась к Чейни:
– Прошу прощения, но вы обещали мне встречу в Полом Кросби, господин генерал. И потом, где обещанная сенсация, из-за которой я сюда прилетела?
Генерал был готов к такому вопросу:
– Наш пилот выполняет одно очень важное задание, так что наберитесь терпения, Лора.
– И задание это связано именно с обещанной сенсацией?
– Конечно.
– Тогда скажите, могу я, пока есть свободное время, вместе с бойцами совершить вылет на вертолете, сделать снимки с воздуха?
Чейни посмотрел на офицера-летуна, тот сказал не слишком уверенно:
– Но это небезопасно…
Генерал улыбнулся:
– Конечно, можете. Это на кораблях женщин не любят.
– Я работала и на кораблях…
– Не знаю, – продолжил Чейни, – как к этому цензура отнесется, не все ведь снимать можно…
– О, мне требования цензуры знакомы.
– Тогда вопрос решен. Летайте, фотографируйте. А сейчас простите нас…
Лора кивнула, понимая, что офицеры заняты, вышла, и генерал посмотрел ей вслед через окно:
– Пусть летает. Опасней держать ее здесь. Она действительно опытная журналистка, до всего докопаться может. Напрасно ей Уилсон сказал о ее однокашнике, напрасно!
Чандлер согласился:
– Я вообще думаю, что лейтенанта Кросби уже нет в живых. Зачем русским таскать его по джунглям?
– Логично, – согласился генерал. – Но на войне логика нередко отсутствует. Вы получали данные воздушной разведки?
– Так точно. Все тихо. По предполагаемому маршруту передвижения русских ничего подозрительного не замечено. Правда, здесь, немного правее, летчика кое-что смутило… Но это так, на уровне гадания.
– И все же?
– Он увидел бегущего по деревне человека, ему не понравилось, что на улице дети не играли… С русскими это не связано, не то направление.
Генерал склонился над картой:
– А если и туда забросить людей?
– Свободных уже нет. Если рассредоточим те силы, что брошены в район двух деревень, это уже не будет сетью: русские смогут легко просочиться через наши посты.
Чейни кивнул, потом положил ладонь на то место карты, где была обозначена третья деревня:
– Бомбить.
– Но, господин генерал, все предпосылки говорят…
– Бомбить! – повторил генерал голосом, уже не допускающим возражений.
Все играли в трусах, и только один не пожелал снять трико. Стоял он сейчас на четвертом номере, в первой линии, а значит, имел право атаковать, и завершающий пас дали как раз ему. Полковник вроде и подпрыгнул невысоко, и замах у него вышел коротким, но удар получился хлестким и точным.
– Партия, господа! – И пошел с площадки в сторону душевой.
Проигравшие взвыли:
– А реванш?
– Реваншисты всегда плохо заканчивают, учите историю. – Полковник говорит это не останавливаясь, на ходу. – Потому поверьте на слово: мы бы вас еще раз надрали, да нет времени.
Зайдя в предбанник душевой, Полковник раздевается, и теперь понятно, почему он играл одетым: ноги его обезображены шрамами старых корейских ранений. В госпиталь его сразу отвезти не могли, штопали на месте, вот и наштопали…
Рядом с ним моется Поликарпов, тоже полковник, примерно его же возраста. И говорит:
– Сейчас ко мне поднимемся, я тебе интересную вещицу покажу, по той тематике, которую ты запрашивал.
Через десять минут они уже сидели за журнальным столиком, на котором красовался «Кадр-3 пм», – отечественный видеомагнитофон.
– Ну что, хорошая вещица, – сказал Полковник. – Сразу видно – солидная, весомая во всех смыслах этого слова. А мне какую-то «Соню» японскую подсунули.
– Подкалывать потом будешь, – и Поликарпов включил агрегат. – Когда кино про шпионов посмотришь. Ты про шпионов смотреть любишь?
– Лучше эротику какую-нибудь…
– Ничего, эта лента тоже тебя заведет. Поначалу обычненькая, а вот в конце…
Да, начало фильма, снятого оперативниками, было мало интересным – Полковник нагляделся на подобные. Гаишники останавливают машину на лесной дороге, в ней водитель и пассажир, мужик лет пятидесяти, две пустые грибные корзины… Водителю объясняют, что ограблен магазин, похищены ружья, боеприпасы, просят открыть багажник, потом осматривают салон, просят выйти пассажира, тот выходит с кейсом в руках… Черт-те откуда появляются еще двое в гражданских костюмах, заламывают пассажиру руки, отбирают кейс, надевают «браслетки». Кейс открывают, показывают крупно его содержимое: резиновые перчатки, миниатюрный пистолет, ампулы, иглы.
«Питер Лестер, вы арестованы».
«Я ждал этого».
Потом идут сцены допроса, уже в кабинете. Того, кто задает вопросы, не видно, а Лестер во всей красе. Отвечает охотно.
Вопрос:
«В номере у вас нашли большую сумму денег, оружие, психотропные вещества. Можете сказать, для чего все это предназначено?»
Ответ:
«Да, могу. Я получил задание завербовать Павла Суворова…»
Вопрос:
«Того мужчину, с кем ехали в машине?»
Ответ:
«Да».
Вопрос:
«Что вы о нем знаете?»
Ответ:
«Это ваш видный ученый, работает на оборонку в области радиоэлектроники, стоит на пороге открытия, связанного с…»
Поликарпов останавливает пленку, перематывает ее, говоря:
– Это нам слушать не обязательно, а вот дальше – оченно интересно!
Опять идут кадры допроса.
Вопрос:
«В случае, если бы вербовка не удалась, что вы должны были предпринять?»
Ответ:
«Вербовка и так не удалась. Потому… В день моего задержания я должен был по заданию Центра ликвидировать Суворова. Попросил его поехать в лес и там намеревался выстрелить иглой с ядом…»
Поликарпов опять выключил видик.
– Кофе хочешь?
– Чаю налей.
– Ах, да, все забываю. Так ты понял суть увиденного, а? Шпионаж – одно дело. Мы секреты воруем, они секреты воруют… Но физическое устранение нашего перспективного ученого – это уже другое, согласись.
– По заданию Центра, – сказал Полковник, отхлебывая поданный ему чай.
– Так точно! И это уже может быть не скандал, а скандалище! Разведчики в руках политиков – это валюта, разменная монета, правильно? Их обменивают, продают, ими шантажируют… И Лестер тут – поценнее русского золотого червонца. Мы на весь мир можем заявить, что американцы убивают наших ученых. Как тебе это?