– И? – недоуменно вскидывая брови, Миша явно хотел что-то ей подсказать. Но что?
– И-и-и… – Аня не сразу поняла, чего от нее добивается Леонов. Но, глянув на детей, сообразила. – Дети, никогда не уходите от родителей без разрешения! Иначе, вас захотят съесть заяц, волк, медведь и…
– Лиса! – хором сказали дети.
* * *
– Значит, Колобок? Хе-хе!
Они уже сдали детей родителям и вышли во двор. Но Леонов все не унимался.
– А ты сам почему пугало нарисовал?
– Страшилу? Может, это прозвучит странно, но он меня пугал.
– Да ладно?! Трусишка.
– Еще какой. Но ты так и не ответила: почему Колобок?
– Господи! Его быстрее всего нарисовать и не опозориться. Кружок, два глаза, рот и нос – все просто.
– И умно. И это символизирует…
– Да ну тебя! – Аня в шутку стукнула Леонова перчаткой. – Перестань!
5
Игра с подвалом могла выйти боком. Не нравилось ему это. Другое дело – квартира многоэтажного дома. Стоя на улице, он все еще слышал горлопана. Не унимался, паскудник. Он не любил таких. Тварь верещала, что убьет всех, а кого не убьет, того заставит сожрать собственные яйца. Прижми его покрепче, и он готов будет вылизывать ботинки. Собственные и не снимая. Идея ему понравилась. С яйцами. Ботинки недостаточно унизят крикуна.
Он ухмыльнулся, кивнул своим мыслям и вошел в подъезд. Запахи его не тревожили. По крайней мере не так сильно, как крики этого п*дараса. А петушок вновь закукарекал.
Он поморщился и ступил на площадку с квартирой, из-за двери которой неслись вопли. Многократные «убью» раздражали припозднившегося гостя.
– Конечно, сегодня непременно кто-то умрет, – прошептал он. – Иначе зачем же столько раз кричать о смерти? – ухмыляясь, он толкнул дверь.
Не заперто. Как всегда у проституток и гомосеков. Что двери, что свои дырки под замком держать не умеют.
Не таясь, он прошел в спальню. Достал раскладной нож и открыл его. В спальне кто-то копошился: он заметил в проеме какое-то движение. Вошел в комнату и, не сбавляя темпа, направился к вскочившему с кровати голому мужчине.
– Чего ты здесь?.. – успел спросить голый, и лезвие перочинного ножа шесть раз вошло ему в живот. Раз за разом окисленный кусочек стали рвал новую дыру в человеческой плоти. А плоть молчала. Человек не понимал – за что.
Никто никогда не понимал – за что. Суки! Вы рождаетесь во грехе. Вот за что! А некоторые из вас идут дальше и становятся проститутками и п*дарасами.
Голый крякнул, но ни тело, на котором он только что копошился (гость видел только голую задницу в постели), ни крикун в кухне, казалось, этого не слышали. Десятисантиметровое лезвие вошло в горло упавшего горе-любовника. Кровь хлынула, как только он вынул лезвие. Голый как-то карикатурно сжался и затих. Тогда он перевел взгляд на голую задницу. Глаза успели привыкнуть к полумраку, и теперь голые ягодицы, и ту, кому они принадлежали, он видел отчетливо. Она спала. Шлюха спала, даже не чувствуя, что ее трахает этот пародийный гомик. На ягодицах расползлись лужицы слизи. Сперма стекала между ног. Он хотел ее убить прямо сейчас, но передумал. Крикун в кухне снова заорал: «Убью!»
Раз убью, два убью, потом никто и не поверит… Он считал, что языком молоть – чисто женская слабость, ну, или гомосятская. Мужчина слов на ветер не бросает. Если сказал: убью, – убивай.
Он вошел в кухню. Самый голосистый в этой квартире сидел с опущенной головой и что-то бубнил. Время от времени повышая голос именно на слове «убью». Он прошел в кухню и сел с другой стороны стола.
– Убью! – снова выкрикнул горлопан и поднял голову. Уткнулся мутным взглядом в «гостя», ухмыльнулся. Спросил: – Убью?
– Давай. Убей меня.
Положив на стол окровавленный нож, он подтолкнул его вперед. Кровавый след, словно лыжня, последовал за ножом.
Крикун поднял голову. Увидев нож, дернулся, но «гость» его опередил. Схватил чайник и ударил пьяного горлопана по голове. Тот, не вскрикнув, осел и откинулся на стуле. Убийца подошел к телу. Опустился на колено, расстегнул ремень и задумался. Заорет? Обязательно заорет. От этого шуму много. Даже когда его не режут, а тут…
Он встал, взял пьяного за волосы, откинул безвольную голову назад. Мужской кадык торчал, как второй подбородок. Отведя руку назад, ударил костяшками пальцев в адамово яблоко. Что-то хрустнуло, и пьяный, казалось бы, проснулся. Захрипел, схватившись за ввалившееся горло. Что, ублюдок, теперь заорать не получится? Он взял нож и несколько раз ударил хрипящего мужика в живот и грудь. Бил, пока тело жертвы не обмякло. Теперь можно. Он снова встал на колено, расстегнул мертвецу штаны и поморщился.
– Кто-то не просится на горшок, – сказал он, с укором глядя в лицо убитого.
Двумя пальцами раздвинул мокрую ширинку и так же брезгливо достал половой орган. Потом понял, что такими аккуратными движениями можно только крылышко мухе оторвать. Здесь нужны усилия и хватка. Скривившись, обхватил член рукой… Через полминуты и рука, и штаны были мокрыми от крови и сильного отвращения уже не вызывали.
В спальню гость вернулся с подарком. Женщина все еще спала в прежней позе. Слабый свет фонаря пробивался сквозь щель между занавесок. Блеск влаги на ягодицах возбудил. Он хотел ее наказать прежде, чем дать шанс. Чтоб знала свое место.
Он раздвинул ей ноги. Волос на промежности практически не было, и это возбудило его еще больше. Вставил два пальца во влажную щель. Женщина застонала. Шлюха! Он отдернул руку, не желая ее удовлетворять. Надо просто закончить то, ради чего он пришел. Достав пакетик с половым органом, он вынул окровавленный отросток, пальцами раздвинул половые губы женщины и вставил в промежность вялый член. И все это время спящая сука продолжала постанывать. Когда он сел ей на ягодицы, она шевельнулась было – наверное, все-таки почуяла, что происходит что-то не то, – но было поздно. Удар ножа пришелся в спину. Один, второй, третий… Но он продолжал бить и тогда, когда понял, что женщина мертва. Потому что нужно наверняка. Чтоб она не упустила свой шанс стать человеком.
6
В отделе с утра кипела жизнь. Ильин выглядел уставшим и злым. Он стоял у магнитной доски, где прибавилось два фото: Мерзликин и Карпов. Сверхсрочники в 2000-м, а ныне пациенты психиатрической больницы. Из папочки, переданной Пухом, Виктор не узнал ничего нового. То, что произошло на базе в горах в далеком 2000-м, до сих пор хранилось в тайне. Попытки выяснить подробности вызывали приступы агрессии у одного и слезы и замыкание в себе у другого. Обоих решили задержать для полного обследования.
Разговор с Карповым Ильин решил поручить Ане Рыжовой. С девушкой, пусть даже сотрудником органов, люди лучше идут на контакт. Аня могла узнать, что произошло там, на горной базе, пятнадцать лет назад. Что заставило пленника так жестоко расправиться со своими мучителями.