— Присаживайтесь. И еще раз извините, что мне пришлось вас потревожить, — Мухамедов был сама любезность.
— Спасибо, — Барышев присел в мягкое кресло перед стеклянным журнальным столиком.
— Желаете чего-нибудь выпить?
— Разве что, воды, — ответил Барышев, почувствовав, что на самом деле ему нестерпимо хочется напиться. И неважно чем, будь это водка или дорогой коньяк, шампанское или теплое пиво.
— Вы не скромничаете? — с улыбкой переспросил Мухамедов.
— Нет.
Хозяин дома чуть повернул голову и негромко произнес в пространство:
— Минералку и пиво.
Не успел Барышев даже глазом моргнуть, как охранник уже принес поднос, на котором стояли стеклянная бутылка итальянской минералки и четыре запотевшие бутылки датского пива. Мухамедов выразительно посмотрел на охранника, давая тому понять, чтобы тот оставил хозяина и гостя наедине.
Когда парень вышел и закрыл за собой массивную дверь, в у шах Барышева даже зазвенело от тишины. Дом не отзывался ни единым звуком, словно из него выкачали весь воздух.
— Наверное, все-таки пиво? — масляно сверкнули глаза хозяина, и он собственноручно налил пиво в два высоких стакана.
Барышев пытался смотреть на Мухамедова строго, но чувствовал, что у него это плохо получается. Мухамедов был из той породы людей, которые умеют дать почувствовать собеседнику — я богаче тебя, я умнее тебя, у меня больше власти. Взгляд Мухамедова словно говорил: «Не надо хорохориться, полковник, мы можем беседовать только на равных».
— Мне очень жаль, — проговорил Мухамедов, — что Малютин погиб.
— В самом деле?
— Я говорю это абсолютно серьезно, потому что он был честным человеком, — Мухамедов сделал ударение на слове «честным» и тут же приложился к стакану с пивом.
Затем запустил пальцы в вазочку с солеными орехами и бросил один себе в рот. Он пил и ел умело — так, что это не бросалось в глаза.
«Вышколен, — подумал Барышев, — и умеет себя вести за столом».
— Ваши люди, полковник, потревожили сегодня многих моих знакомых.
— Они жаловались вам?
— Нет, что вы! Я понимаю ваше положение, все в городе только и говорят, что азербайджанцы расправились с представителем президента. Но вы-то, полковник, умный человек и понимаете, что к чему. — Мухамедов замолчал, пытливо глядя на Барышева.
— Да, сейчас мы проверяем связи подозреваемых.
— Конечно же, я понимаю, — Мухамедов вновь приложился к стакану с пивом, — в белом «Опеле» нашли трех азербайджанцев, при них оружие, из которого убили Малютина.
— Вы достаточно осведомлены.
— Сам я ничем не интересуюсь, кроме искусства, — усмехнулся Мухамедов. Но, знаете ли, азербайджанцы — несколько другой народ, чем русские. Мы стараемся держаться вместе, и если друзья и родственники просят меня помочь, я с удовольствием помогаю.
— Вас просили что-нибудь передать?
— Сперва на словах, — улыбка не сходила с губ Мухамедова. — Я могу вам сказать абсолютно точно: наши люди Малютина не убивали. Моих земляков подставили.
— Я еще не принял окончательного решения, — напомнил Барышев.
— Окончательного? Официального… — Мухамедов покачал головой, и его улыбка сделалась еще шире. — Я понимаю, вы человек не совсем свободный в своих решениях, вам приходится иногда говорить не совсем то, что вы думаете.
«Черт, — подумал Барышев, — наверняка имеет в виду пресс-конференцию, когда мне приходилось, как попугаю, повторять слова заместителя генерального прокурора».
— Я представляю, кто мог заказать Малютина, — сказал Мухамедов, и тотчас же улыбку словно стерло с его лица.
— Я тоже.
— Петров и Короедов. — Когда хозяин дома произносил эти фамилии, голос впервые изменил ему, стал хриплым и надтреснутым, глаза вспыхнули ненавистью.
— Это только слова, — ответил Барышев.
— Что ж, иногда и слива убивают. — Мухамедов одним глотком допил пиво и тут же отставил стакан, словно тот жег ему руки. — Мои друзья, — проговорил он, — тоже заинтересованы в том, чтобы найти настоящих убийц, они тоже ищут.
— Мне помощники не нужны, — покачал головой Барышев. — — Погодите отказываться. — Мухамедов поднялся и, знаком показав Барышеву, чтобы тот продолжал сидеть. вышел в боковую дверь. Вскоре он вернулся, неся в руках журнал с яркой обложкой. — Мне сказали, что вы сегодня интересовались журналисткой, оказавшейся на месте преступления, но так и не узнали, кто она такая?
Барышев с досады поморщился. Было похоже на то, что все этапы следствия известны бандитам.
— Мои друзья тоже пытались найти ее, и поскольку они могут позволить себе немного больше, чем вы, им кое-что удалось раскопать. — Мухамедов, чувствуя свое превосходство над Барышевым, полистал журнал, раскрыв его на развороте с фотографией Кати Ершовой. Подвинул полковнику — Вот, полюбуйтесь. Подходит эта женщина под описание?
— Может быть, — ответил Барышев, разглядывал фотографию. Он сразу же отметил для себя, что Катя Ершова русская и живет в Москве, и хотел уже было возразить Мухамедову, но промолчал, понимая, что тот припрятал для него еще какой-то сюрприз.
— Ваши люди, полковник, допрашивали бармена, но тот то ли забыл, то ли не захотел сказать вашим людям об этом журнале.
— Откуда он появился у вас?
— Журналистка забыла его на барной стойке.
Барышев пожал плечами:
— Это еще ни о чем не говорит. Женщина на фотографии, возможно, только похожа на нее.
— Нет, — рассмеялся Мухамедов, — бармен признал в ней журналистку.
— А почему же она тогда говорила по-английски, если русская?
На этот раз уже Мухамедов развел руками:
— Ее нужно найти и спросить.
— Почему вы хотите, чтобы я ее отыскал?
— Не я, — Мухамедов положил ладонь на стекло столика, — мои друзья просили. Я же человек посторонний, ни политикой, ни бизнесом не интересуюсь. Мой удел — искусство, картины. Но один друг очень просил ее найти. Если она сделала хорошие фотографии, то вы поймете, азербайджанцы здесь ни при чем.
— Я это уже понял, — глухо ответил Барышев.
— Вы мне начинаете нравиться, — искренне признался Мухамедов.
— Если бы ваши друзья имели отношение к убийству Малютина, они бы не передали мне этот журнал.
— Его должны были найти ваши люди, а случилось так, что он попал в чужие руки, я всего лишь исправляю ошибку. Берите, берите с собой, — предложил Мухамедов, подвигая журнал к Барышеву еще ближе.
Полковник нехотя взял журнал, запомнил номер страницы нужного разворота и свернул в трубку.