«Да она сумасшедшая!» Покупатель с трудом оторвал взор от фиалок и впервые внимательно поглядел на их владелицу. В его воображении во время торга уже сложился образ отвратительной скаредной старухи, и он остолбенел, увидев поразительной красоты глаза того самого темно-синего цвета, который как раз и называется фиалковым, и нежный овал лица, и тяжелый, небрежно сколотый узел золотисто-рыжих волос, из которого выбивались вьющиеся пряди и реяли под легким ветерком, сверкая на солнце. Казалось, сама Весна стоит сейчас на набережной Сены! Да, эта особа заработала бы целое состояние, торгуя не цветочками, а своей красотой, подумал восхищенный покупатель, но, вспомнив, какую цену она заломила за свои фиалки, вернулся с небес на землю и спросил с мольбой:
– Так чего же вы хотите? – и едва не лишился чувств от изумления, услышав:
– Никаких денег. Я хочу сама подарить свои фиалки госпоже Жозефине.
Покупатель колебался только одно мгновение. Он свистнул, и наемный экипаж тотчас устремился к нему. Покупатель помог взойти в него цветочнице, вскочил сам и крикнул – причем в голосе его звучало ликование победителя:
– В Мальмезон! Гони вовсю!
И возница погнал.
* * *
Вообще говоря, не было ничего удивительного в том, что какая-то цветочница знает магическое значение фиалки, тем более в день 9 марта, философски рассуждал покупатель. Многие парижане были осведомлены, что сей дивный цветок имел особое значение для Наполеона и Жозефины, его бывшей супруги, сохранившей титул и привилегии императрицы, а также неизменное расположение Бонапарта.
Заключенная вместе с другими невинными жертвами в самом начале революции в знаменитую Консьержери (предварительную тюрьму), Жозефина Богарне ждала с минуты на минуту казни и уже прощалась с жизнью, как вдруг однажды пришла в ее камеру маленькая девочка – дочь тюремщика – и подала ей букетик фиалок. Неожиданный этот подарок внушил ей надежду, что хлопоты одной высокопоставленной подруги, возможно, увенчаются успехом, и Жозефина увидела в этих цветах счастливых провозвестников своего освобождения.
Предчувствие ее не обмануло: просьба подруги подействовала, и на другой же день Жозефина была освобождена. С тех пор фиалка сделалась для нее символом жизни и счастья. Страсть ее к этим цветам доходила до крайности. Все платья ее были затканы фиалками, лиловый цвет стал ее любимым, живые фиалки служили единственным ее украшением, и все окружавшее Жозефину буквально было пропитано запахом фиалок.
9 марта 1796 года в здании городской ратуши Парижа происходило торжественное ее венчание с Наполеоном. Опять Жозефина была в затканном фиалками платье, а в руках и на груди были букеты этих цветов. Выходя из ратуши, взволнованная Жозефина не могла сдержаться, и когда несколько слезинок упало на букет, она обратилась к Наполеону со словами:
«Позволь мне, милый друг, всегда носить фиалки в этот чудный день моей жизни. Пусть они будут каждую весну обновлением нашей любви, нашего счастья!»
И Наполеон никогда не забывал этой просьбы. Где бы ни находился он – в дыму ли сражений, в походе ли, – Жозефина всегда находила в день их свадьбы свежий букет фиалок на ночном столике опочивальни.
И вот наш многострадальный покупатель, приближаясь к Мальмезону, недоумевал: как могло такое случиться?.. Ведь каждый год 9 марта этих цветов было хоть косой коси, а нынче – ни единого! Будто какая-то злая сила нарочно собрала и уничтожила все фиалки в мире, чтобы эта златокудрая цветочница получила возможность попросить протекции у бывшей императрицы!
Покупатель не ошибался... Что касается «злой силы», то ею являлись десятка два людей, которые ранним утром останавливали на всех парижских заставах каждый воз с цветами и скупали все фиалки подряд. И сделано это было для того, чтобы единственная владевшая этим товаром особа получила возможность проникнуть в Мальмезон и осуществить мечту, которую она лелеяла почти два года: мечту о мести.
Но объектом этой мести была отнюдь не императрица Жозефина.
* * *
– Мальмезон! – объявил покупатель, и цветочница повернулась к окну.
За окнами кареты мелькала решетка, тяжелые бронзовые фонари, подвешенные на кованых железных кронштейнах, освещали сверкающие позолотой копья решетки и трехцветные караульные будки, в которых стояли на часах солдаты в замшевых мундирах с зелеными пластронами [53] и в высоких черных киверах, украшенных желтыми помпонами. Цветочница знала, что это – корсиканские стрелки, в полк которых принимали после очень строгого отбора. Многочисленные попытки подкупить охрану и с ее помощью проникнуть в Мальмезон неизменно терпели неудачу.
И все-таки она здесь!
Солдаты и слуги, стоявшие на крыльце, с подозрением взглянули на цветочницу, но при появлении из кареты благоухающей темно-лиловой корзины лица у всех, как по волшебству, осветились умильными улыбками. И цветочница в сопровождении покупателя не без трепета прошла через просторный вестибюль, отделанный мрамором и украшенный античными статуями.
Им сообщили, что императрица вместе со своей фрейлиной мадам Ремюза в музыкальном салоне, однако небольшая комната, обтянутая зеленой тканью, оказалось пустой.
– Стой здесь! – приказал покупатель. – Я отыщу Ее Величество, и если она захочет, то удостоит тебя своим вниманием.
Цветочница скромно кивнула, и покупатель скрылся за зелеными портьерами.
Стоило им сомкнуться, как скромность слетела с нее, подобно луковой шелухе.
Не напрасно Бог дал ей несколько минут свободы и одиночества. Ведь если Господь по-прежнему будет милосерден, она найдет то, что ищет, и свершит наконец свою месть. Она выскочила в противоположную дверь и побежала по узкому темному коридору, заглядывая то в одну, то в другую дверь.
Но замок словно вымер, и цветочница подумала, что и отсюда бегут люди, узнав, что войска союзников стремительно продвигаются к Парижу. «А что, если и она тоже уехала?!» – с ужасом подумала цветочница. Но вот за очередной дверью перед нею открылась наконец та комната, которую она искала.
Да, именно эта – обтянутая красным шелком и обшитая черными галунами, знакомая по рассказам подкупленных служанок. А вот и занавесь перед альковом. Там стоит огромная кровать, которая почти не пустует, ибо любовные аппетиты графини беспредельны. Вот и сейчас оттуда доносились ритмические поскрипывания и женские стоны, слившиеся с тяжелыми вздохами мужчины.
Она здесь. Здесь!