– У тебя, определенно, мания величия, – улыбнувшись, качнула головой Мейла. – Как будто инфору больше заняться нечем.
– А, может быть, я именно тот дестабилизирующий фактор, который выведет всю эту систему из равновесия? – улыбнулся в ответ ей Блум.
– Скромнее надо быть, господин Блум, скромнее, – с укором произнесла Мейла и, подойдя к Блуму, похлопала его ладонью по груди. – Как бы там ни было, домой пойдешь завтра. Сейчас я тебя просто не отпущу, – на улице скоро ночь наступит.
– Прости, Мейла, но если инфору известно, где я нахожусь…
– Сходи и поговори с привратником, – указала на дверь Мейла. Она и слушать не желала, что собирался сказать ей Блум. – Только, ради бога, не ломай ему сразу же руку.
– Отлично, – Блум снова хлопнул себя по карманам. – Черт, где мои очки?
Мейла посмотрела на него, как на недоумка.
– Ты что, собираешься предстать перед глазами инфора, одетым в полевую форму и с лицом, спрятанным за солнцезащитными очками?
– А что? – Блум все ещё оглядывался по сторонам, ища взглядом свои запропастившиеся куда-то очки. – Тебе не нравится моя одежда?
– Меня несколько смущает прямолинейность твоего мышления, – ответила Мейла. – В своем экстравагантном костюме ты вчера успел отметиться везде, где только мог. Теперь тебя в таком виде любой робот опознает.
– И что ты предлагаешь? Пойти поздороваться с привратником, не надевая очков? «Привет, меня зовут Стили Блум! Как поживаете?».
– Ты снова забываешь о том, что в лице инфора имеешь дело всего лишь с логической схемой, пусть даже невероятно сложной и умной. Она не может запоминать лица так, как это делаем мы, воспринимая сочетание всех внешних признаков в комплексе. Для идентификации личности обычно используются несколько параметров, которые на протяжении жизни у большинства людей остаются неизменными: цвет глаз и расстояние между ними, длина носа, ширина нижней челюсти и расстояние между скулами. Достаточно изменить хотя бы один из этих показателей, и система автоматической идентификации уже не в состоянии будет тебя опознать.
– Откуда ты все это знаешь? – удивленно посмотрел на Мейлу Блум.
– Ты забыл, что я занимаюсь искусствоведением? Лицо человека это одно из совершеннейших творений природы, без которого редко обходится какое-либо произведение искусства.
– И каким же образом ты собираешься изменить мою внешность? – поинтересовался Блум.
– Прежде всего, переоденься, – Мейла достала из стенного шкафа и кинула Блуму новые джинсы, рубашку в крупную красно-коричневую клетку и синие спортивные туфли. – Размеры мне пришлось определять на глаз, но будем надеяться, что подойдет.
– А как быть с лицом? – прижимая полученные вещи к груди, несколько растерянно спросил Блум. – Как спрятать глаза, если солнцезащитные очки сами по себе слишком заметны?
– Элементарно, Блум, – насмешливо глянула на него Мейла. – Используем цветные контактные линзы.
Это был, если и не нокаут, то уж, по крайней мере, удар, вызвавший у Блума временную потерю ориентации. Мейла явно перехватила у него инициативу. Он даже и не ожидал с её стороны столь тщательного и всесторонне продуманного подхода к делу. К делу, которое он считал безраздельно своим!.. А он ещё посмеивался про себя над её глупым увлечением. Надо же, – охота на газонокосилок!
Блум сел на стул и механически, не обращая внимание на то, что в комнате находится женщина, начал стягивать с себя одежду.
Он действовал интуитивно, а Мейла – прагматично и рационально. Ей нельзя было отказать в здравомыслии. А ему оставалось только подчиниться ей, стараясь удержать внутри себя рвущееся наружу раздражение.
Почему кто-то постоянно пытается управлять им?!..
Облачившись в одежду, которую заказала для него Мейла, Блум безропотно подставил ей свое лицо, давая возможность вставить контактные линзы, изменившие цвет его глаз с голубых на карие.
– Ну, вот теперь полный порядок, – по-мужски одобряюще похлопала его по плечу Мейла. – С таким кавалером можно и прогуляться.
– Ты собираешься пойти вместе со мной? – едва ли не с испугом посмотрел на неё Блум.
Но Мейла, как будто и не заметила, что в тоне, которым был задан вопрос, явственно прозвучало недовольство принятым ею решением. Или же не пожелала обращать на него внимания.
– А, собственно, в чем проблема? – она кокетливо положила ладонь на бедро, отставив в сторону согнутый локоток. – Для того, чтобы собраться мне потребуется всего пятнадцать минут.
– Нет, – окинув фигуру Мейлы быстрым оценивающим взглядом, непреклонно заявил Блум. – Я пойду один.
Игривое выражение лица Мейлы не изменилось, оно только застыло, как гипсовая маска.
– Почему? Я сделала что-то не так?
– При чем здесь ты? – Блум подхватил за лямки свой рюкзак и быстрой, решительной походкой направился к двери. – Мне нужно самому разобраться в собственных проблемах, – раздраженно бросил он через плечо.
– Зачем ты взял рюкзак? – негромко спросила, глядя ему в спину, Мейла. – Ты ведь собирался только поздороваться с привратником.
– Не знаю, – не оборачиваясь, ответил Блум. – На случай, если вдруг захочется пройтись.
– Ты вернешься, – совсем уже тихо произнесла женщина. И хотя в её голосе не было вопросительных интонаций, Блум коротко ответил:
– Да, – и вышел за дверь.
Он ненадолго задержался в коридоре за дверью, чтобы хотя бы в первом приближении привести в порядок свои вконец запутавшиеся мысли и чувства. Что с ним происходит, он пока не мог понять. Но едва только дверь, ведущая в квартиру Мейлы, захлопнулась у него за спиной, как он почувствовал себя значительно спокойнее и лучше во всех отношениях.
Поправив на поясе рубашку, Блум закинул рюкзак на плечо и вышел на лестничную площадку.
Едва только он увидел неподвижно замершего у двери робота-привратника, как рука его непроизвольно потянулась к рюкзаку, где был спрятан металлический прут, уже не раз доказавший свою способность открывать запертые двери.
Одернув себя, Блум быстро сбежал по короткой лестнице и уверенно направился в сторону выхода.
– Добрый день, господин! – распахнул дверь при его приближении робот-привратник.
Лицо Блума расплылось в радостной и немного самодовольной улыбке. Остановившись возле робота, он приветливо похлопал его по никелированному боку.
– Как дела, приятель?
– Простите? – не понял его робот.
– Хороший, говорю, сегодня денек! – патетично воскликнул Блум, выглянув на улицу, а затем снова посмотрев на робота.
Яркость освещенности и температура на улице ничем не отличались от тех параметров, что поддерживались в Городе изо дня в день, однако лихая радость переполняла Блума, и ему на полном серьезе казалось, что сегодняшний день, действительно, чем-то отличается от всех остальных.