Блум, усмехнувшись, чуть подался вперед и подставил раскрытую ладонь под винную струю.
Не подозревая о возникшей на её пути преграде, струя продолжала заполнять бокал.
Резким движением, так, что вино, расплескавшись, залило скатерть, Вильгельмина поставила, почти бросила бутылку на стол. Ее красивое, с тонким чертами лицо на мгновение исказила морщинистая гримаса отвращения, словно её белая, с длинными пальцами ладонь коснулась чего-то мокрого, липкого и пугающе холодного.
Сделав вид, что он не заметил реакции Вильгельмины на свой поступок, Блум посмотрел на других женщин.
Лиза все также с интересом наблюдала за ним. А Мейла…
Выражение лица Мейлы не поддавалось однозначной расшифровке. Среди бури чувств, бушевавшей на нем, выделялись только огромные острова серых, восхищенных глаз. Почувствовав на себе заинтересованный, изучающий взгляд Блума, Мейла ни капли не смутилась, не отвела глаз в сторону, а только быстрым, привычным движением подцепила пальцем и убрала за ухо прядь огненно-рыжих волос.
Подняв руку, Блум продемонстрировал сухую ладонь.
– Иллюзия. Одно из двух: либо моя рука, либо ваше вино.
– Или и то, и другое, – шепотом произнесла Мейла. Вильгельмина вскочила на ноги и, оперевшись руками о край стола, вся подалась вперед. Лицо её напряженно застыло, на скулах выступили багровые пятна.
– Вы… Как…
Вильгельмина не могла говорить, захлебываясь гневом и ненавистью.
«Интересно, что я почувствую, если она попытается вцепиться мне в горло?» – подумал Блум.
Наконец ей удалось с собой справиться. Медленно и ясно, не выговаривая, а словно бы выплевывая слова, она произнесла:
– Порядочные люди так себя не ведут. По крайней мере, в обществе.
Блум беззащитно развел руки в стороны.
– Я думал, вам объяснили, что мне, как литератору, свойственна некоторая ненормальность. Ко мне следует относиться со снисходительностью.
– Вас нельзя приглашать в приличное общество!
– Вильгельмина, сядь и успокойся! – не глядя на подругу, негромко, но властно произнесла Лиза.
Вильгельмина бросила на неё гневный взгляд, хотела было что-то ответить, но сдержалась и, вскинув подбородок, с сознанием собственной правоты, развернулась и отошла в сторону, к группе что-то оживленно обсуждающих гостей.
– Я бы на её месте просто отключил инфор, – едва слышно, словно разговаривая с самим собой, произнес Блум. Лиза, взглянув на него, невесело улыбнулась.
– Тебе ясно сказали, Сти: ты не умеешь вести себя в обществе.
– Ах, да, конечно, – с очень серьезным видом сдвинул брови Блум, – похоже, я поссорил тебя с подругой… Извини…
– А, – неопределенным жестом кисти руки Лиза прочертила в воздухе замысловатую кривую, – с Вилыельминой всегда так.
– Как? – не понял Блум.
– Как и с тобой, – устало вздохнула Лиза и налила себе вина. – Ей самой всегда хотелось сделать то, что совершил сегодня ты. Но она для этого слишком хорошо воспитана.
– Ты знаешь, – доверительно наклонился в сторону Лизы Блум, – по-моему, она готовый пациент для твоего мужа. Как и я сам.
– Как и все мы, – добавила Лиза. Подняв бокалы, они чокнулись и, вместо того, чтобы выпить, одновременно расхохотались.
Мейла удивленно перевела взгляд с одного на другую.
– Может быть, кто-нибудь и мне объяснит, что собственно произошло? – немного обиженно спросила она.
Лиза и Блум, на мгновение умолкнув, посмотрели на Мейлу, переглянулись и снова грохнули смехом, да так, что на них обернулись почти все гости. А Шейлис посмотрел на них так даже с некоторой тревогой.
Лицо Мейлы вспыхнуло обидой. Тряхнув головой, она взметнула огненный шквал волос и схватилась за подлокотники кресла, собираясь последовать примеру Вильгельмины. Но одновременные движения в её сторону Лизы и Блума удержали девушку на месте.
– Оставайся с нами, Мейла, – Лиза погладила подругу по руке.
– Только если вы перестанете хохотать, как ненормальные, – сказала Мейла и, расслабившись, отпустила подлокотники. – И объясните, наконец, что же вас так развеселило?
– Вам не приходилось видеть во сне дракона, кусающего свой хвост? – спросил её Блум.
– Да, – удивленно вскинула брови Мейла. – Несколько раз… Но как вы об этом узнали?
– Я не знал, а просто спросил, – ответил Блум. – Дело в том, что я сам довольно-таки часто вижу этот сон. Разве не смешно: все мы, совершенно разные люди, видим один и тот же сон?..
Блум поднял бутылку, чтобы наполнить бокал, и, обнаружив, что она пуста, разочарованно отставил в сторону. Грустно глянув на дно пустого бокала, он вдруг протянул его вперед и умоляющим голосом попросил:
– Может быть, кто-нибудь плеснет винца?
Женщины, не сговариваясь, одновременно подняли свои тоже пустые бокалы. Три бокала столкнулись, рассыпав поток иллюзорного звона, который, не успев упасть, потонул в живом, неудержимом смехе.
Теперь смеялись все трое.
Со стороны это походило на истерику.
Стили Блум
«Я должен сделать… Я неприменно должен сделать это сегодня… Сейчас. Иначе я не знаю, хватит ли у меня когда-нибудь решимости и воли выполнить задуманное…
Что ж, последний взгляд на себя в зеркало…
Если бы не имитатор, я, пожалуй, выглядел бы смешно: не в меру располневший, сутулый тип, натянувший на себя полевую камуфляжную форму. А так, – сидит, как влитая. Имитатор какую угодно одежду подгонит под любую, самую несуразную фигуру… Ни единой складочки…
Ну, вот и все… Теперь я подхватываю за лямки небольшой рюкзачок ярко-красного цвета, – собранный уже давно, он долго ждал своего часа в углу прихожей, – и подхожу к двери.
Невольно я задерживаю дыхание на вдохе…
Раз… Два.. Три…
Пада-падам…
Можно ещё подождать…
А можно и вообще никуда не ходить… Бросить рюкзак в угол, вернуться в комнату, сесть в кресло и включить инфор…
Изо всех сил обеими руками толкаю дверь от себя…»
Рюкзак, дождавшийся своего часа
(4-й уровень, 63-я улица)
Блум открыл дверь и…
Ничего не произошло.
Ровным счетом ничего!
Не провалился пол, не закачались стены, не обрушился потолок…
А что, собственно, должно было произойти?
Блум сам не знал ответа на этот вопрос. Он просто затаился в напряженном ожидании, подобно дикарю, нарушившему тысячелетнее табу только ради того, чтобы узнать, какова будет ответная реакция высших сил, стоящих над ним.