Что ж, вот и познакомимся.
Меня больше интересует Кассий – по крайней мере, об этом я сказал Лорну. Аркос знает, что это не так. Мне ужасно стыдно за то, что я подверг опасности его семью. Я победил его в справедливой борьбе, но самое неприятное, что мне это понравилось. Очень понравилось. Иногда я задаю себе вопрос: а если бы его вырастили алые, а меня – золотые? Кто из нас тогда был бы «хорошим», а кто «плохим»? И до какой степени?
Почему-то мне кажется, что я был бы способен на великие злодеяния. Возможно, во мне говорит чувство вины или страх от одной мысли, что я мог бы прожить жизнь и никогда не встретить Эо. Не знаю… А может, опасения связаны с моей гордыней – я знаю, насколько она сильна во мне.
Воины расходятся по кораблям своих семей. Смотрю в иллюминатор, как полсотни челноков отделяются от огромной армады, которую нам удалось собрать. Наши враги знают, что мы уже здесь, но не ожидают нашего скорого появления на Марсе.
Думаю об оставшихся со мной командирах. Орион поведет в бой «Пакса», Рок вместе с Виктрой возглавят основной флот. Их план я одобрил. Все остальные остаются со мной, кроме Виргинии, которая уходит в ангары.
Слегка привстав на цыпочки, хлопаю по плечам обоих Телеманусов и говорю, поглядывая на свернувшегося у ног Кавакса Софокла:
– Сегодня Пакс был бы неотразим…
– Мой брат всегда был неотразим, – с нежностью в голосе произносит Даксо. – Дурачился, орал, всегда копировал манеру отца. И все равно оставался бесподобным. Мы убьем Тиберия Беллона, не беспокойся!
– А что, заметно? – спрашиваю я, и титаны кивают огромными головами.
Кавакс, по обыкновению, погрузился в молчание для подготовки к битве, только что-то бормочет себе под нос, поэтому за него говорит Даксо:
– Береги себя, Жнец! – Он кидает взгляд на Шакала. – Мы понимаем, что это вынужденный союз, но ни в коем случае не доверяй ему.
– Не доверяю, ты же знаешь.
– Ни в коем случае, – повторяет Даксо.
– Я доверяю только друзьям, – отвечаю я, и мы прощаемся.
Орион задумчиво хмурится. Спрашиваю, в чем дело. Она склоняется над дисплеем сканера, пытаясь оценить диспозицию врага в синхронном режиме:
– Час назад они заметили, что мы вышли на орбиту. На входе в верхние слои атмосферы мы были уязвимы, но они не сдвинулись с оборонных позиций над Эгеей.
– Это и правда странно, – соглашается с ней Рок. – Они сдают бо́льшую часть планеты. Возможно, тебе лучше высадиться на юге…
– Мне нужна Эгея, – холодным тоном отзываюсь я.
– Мы же катапультируем тебя в самое пекло, брат! Столица подождет! Если сначала захватить другие города, то Эгея падет сама по себе! К чему такая спешка?
– Возьмем столицу – падут и остальные.
– И погибнет много людей!
– На войне как на войне, Рок. Доверься мне, прошу тебя…
– Это твоя война, – отдает мне честь Рок, но ловит на себе свирепый взгляд Виктры и протягивает мне руку. – Пусть тебе сопутствует удача, примас! – добавляет он и вдруг целует меня в обе щеки.
– Сколько мы к этому шли, – осторожно замечаю я.
– И прежде чем мы заснем сегодня ночью, нам предстоит еще долгая дорога!
– Брат! – обнимаю его я, прижимаясь своим лбом к его. – Прости меня, я виноват перед тобой, прости меня! – качаю головой я. – За Куинн. За Лию. За церемонию закрытия. За мое равнодушие. Ты всегда был дорог моему сердцу, друг! – Я отстраняюсь, пытаясь не смотреть ему в глаза. – Мне нужно было сказать это раньше, но я боялся.
– Ты боялся меня? – переспрашивает Рок. – Ни за что не поверю!
– Прости меня за все, – склоняю голову я.
– Свои люди – сочтемся, – смеется он и хлопает меня по плечу. – Удачи, брат!
Мы с Лорном уходим, но вскоре и наши пути разойдутся. Аркос чисто выбрит, на нем старые доспехи Рыцаря Гнева. Выглядит он великолепно, а вот воняет просто жутко. Рыцари старой закалки напоминают мне упырей: они тоже считают, что мыться перед боем – плохая примета, а чистить форму и доспехи вообще нельзя, а то удача оставит их.
– Я получил послания от многих друзей, – произносит Лорн. – Они на стороне Беллона.
– Вся старая гвардия?
– Старая гвардия может и новую пережить, – подмигивает мне он. – Спрашивают о тебе. Хотят знать, действительно ли мальчишка-генерал ростом четыре метра. Правда ли, что за ним по пятам следует стая волков? Правда ли, что он – покоритель миров?
– А что ты отвечаешь?
– Что ты ростом пять метров, тебя сопровождают карлик и великан, а еще ты ешь мороженое с собственными яйцами! – заявляет он, и мы смеемся. – Мне не нравится, что ты привел меня сюда. Думаю, ты хотел бы быть совсем другим. Если тебе удастся остаться в живых, а мне нет, постарайся стать чем-то большим, чем просто человеком, который обманул своего друга.
В сердце возникает тупая боль. Лорн не просит, он умоляет. Он говорит это не затем, чтобы вызвать у меня чувство вины, а потому, что ему небезразлична моя судьба. Я должен стать лучше, я хочу стать лучше и в конце концов стану. Но оправдывает ли моя цель средства? Неужели я уподобился другим заблудшим душам? Гармони? Титусу?
– Обещаю, – искренне говорю я, хотя знаю, что еще не раз причиню ему боль.
– Хорошо. Хорошо, – потирает затылок он. – Значит, после Эгеи ты возьмешь Северное полушарие, а я – Южное. Встретимся на полпути, выпьем виски. Договорились, патриций?
Я киваю, но Лорн не торопится прощаться. Долго смотрит на меня, а потом отводит глаза, не в силах выдержать мой взгляд.
– Всякий раз, возвращаясь к жене, я говорил ей, что мальчики умерли хорошей смертью. – Аркос крутит на пальце кольцо. – Но это ложь. Хорошей смерти не бывает.
– Ахиллес умер хорошей смертью.
– Нет. Ахиллесом завладели гордость и гнев, и в конце концов ему в ногу попала стрела, выпущенная бронзовым. А ведь в жизни есть столько всего… Надеюсь, ты доживешь до тех лет, когда тебе станет ясно, каким чертовым идиотом оказался Ахиллес. И мы полные идиоты, если не можем сообразить, что и сам Гомер не считал его героем, он написал о нем, чтобы предупредить будущие поколения. Мне кажется, что когда-то люди это понимали. – Говоря эти слова, Лорн постукивает по рукояти лезвия. – Понимали, что это замкнутый круг. Смерть порождает лишь смерть, которая, в свою очередь, тоже порождает смерть. Я так прожил всю жизнь. Думаю, мне не стоило убивать того мальчика. Твоего друга.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что вижу, как они все на тебя смотрят. Они готовы на все ради тебя. И знаешь почему? Потому что ты в них веришь.
Неожиданно для самого себя я наклоняюсь к Лорну и целую его в обветренную щеку – так алые целуют отцов и дядьев.
– Тактус не стал бы тебя винить, не виню и я. У тебя есть еще один внук. Возможно, ты сможешь научить его миру и дашь ему то, чего не смог дать мне. Сделай нам всем одолжение, старик, не умирай!