С тех пор как у меня заболела спина, вот уже несколько дней, я ни о чем другом не думал. Все остальное потеряло значение. Конечно, причины для беспокойства были, но не слишком ли я зациклился? Мне, любимому, больно! Конец света! Так часто бывает: столкнешься с настоящим несчастьем и сразу устыдишься, что делал из мухи слона. Муха-то своя! Когда видишь чужие беды, легко принимаешь прекрасные решения. Обещаешь себе отныне не забывать, что все познается в сравнении. Только это ненадолго. И очень скоро опять терзаешься по пустякам и драматизируешь то, что выеденного яйца не стоит. Но сейчас я убеждал себя, что все хорошо. Вот он я, жив, стою на ногах. Результат МРТ хороший, ничего катастрофического не происходит, дети здоровы, а сейчас, что же… на моих глазах зарывают в землю человека, скоро он обратится в прах, как и все мы когда-нибудь… И первый раз за долгое время я почувствовал, что, кажется, улыбаюсь.
Я несколько раз сверялся с картой. Никогда не слыхал о такой улице, да и района этого не знал. И боялся опоздать – этот страх доказывает, что в отношениях пациент – врач равенством и не пахнет. Врачи имеют право заставлять нас ждать, для этого у них даже имеются специальные помещения. Если же пациент позволит себе опоздать хоть на две минуты, это считается весьма предосудительным. Не говоря уж о загадочном законе подлости: обычно, если вы приходите точно в назначенное время, вам приходится ждать, но если вы хоть раз чуть запоздаете, то врач именно в этот день каким-то чудом окажется пунктуальным.
Адрес целительницы мне дала Алексия, сестра жены. Она подошла ко мне на поминках и сказала:
– Говорят, у тебя болит спина.
– Э-э… ну да, – ответил я, помявшись, уж очень неуместный был разговор.
– Я знаю одну очень сильную биомагнетизершу. Сходи к ней. Она тебе откроет чакры, и, увидишь, станет лучше.
– А-а… спасибо.
– Нет, правда, сходи! Поверь мне!
И я решил последовать ее совету. Постаравшись забыть все то, чего наслушался от Элизы. “Сестрица окончательно свихнулась! Знаешь про ее последнюю блажь?” Про последнюю я не знал. Каждая новая выходка Алексии оказывалась похлеще предыдущей. Самой свежей новостью, дошедшей до меня, было то, что она возомнила себя родственницей Рамзеса и собиралась уехать в Египет. По мне, все это было просто смешно. То, что жена относила на счет слабоумия, мне казалось забавными причудами. За долгие годы у меня сложилась собственная теория, объясняющая отношения сестер. Элиза была отцовской любимицей, вот Алексия, младшая, и старалась, как могла, привлечь к себе внимание. Видимо, я был недалек от истины, потому что смерть отца лишила смысла их соперничество. Алексия теперь присмирела; лишившись целевой аудитории, она уже не испытывала такой острой потребности самоутверждаться. Но это привело к печальным последствиям: сестры все больше отдалялись друг от друга. Они и без того общались эпизодически, когда же умер отец, общение и вовсе оборвалось. Авторитарная личность способна уничтожить все автономные связи между своими подданными. Я никогда не понимал, почему Элиза так относится к сестре. Добрая и общительная по натуре, она мгновенно черствела, как только речь заходила об Алексии. Мне часто казалось, что она к ней несправедлива, что она злится и выходит из себя беспричинно, но в конце концов пришел к выводу, что разобраться во внутрисемейных отношениях очень трудно. Мы, зятья, – родня, как говорится, не кровная, а так – сбоку припеку в этом запутанном семейном клубке. Свойственники родственникам не чета, свои, да не очень.
Лично мне Алексия всегда очень нравилась, и я поблагодарил ее за совет. Было так трогательно, даже удивительно, что она озаботилась моей болезнью. Выходит, они с Элизой все же что-то друг другу рассказывают, вот даже обо мне говорили. Между тем спина моя и на похоронах, и вообще с той минуты, как я узнал о смерти тестя, вела себя очень тихо. Как будто тоже соблюдала траур. Но уже на обратном пути, в машине, стала потихоньку о себе напоминать. На последних километрах перед Парижем мне стало совсем худо – не только от боли, но еще и от того, что я старался ее скрыть. Не хотел еще больше удручать жену своим недомоганием, на нее, бедняжку, и так неподъемное горе свалилось.
Интенсивность боли: 7
Настроение: тяга к паранормальному
И вот через два дня я с опозданием явился к “биомагнетизерше”, не очень понимая, кто она такая и чего от нее ждать. В моем понимании слово “магнетизерша” было синонимом целительницы. Я представлял себе, что она будет лечить меня наложением рук, изгонять болезнь при помощи заклинаний и паранормальных флюидов. И возлагал на это туманное действо невероятную надежду, подобно тому как отчаявшиеся люди бросаются в первую попавшуюся секту. Боль довела меня до такого состояния, что я готов был поверить во что и в кого угодно, лишь бы получить хоть какое-то облегчение. Раз рентген и МРТ ничего не дали, а остеопат сделал только хуже, так почему бы не попробовать нетрадиционные методы этой особы? Всю дорогу я думал: а как вообще человек становится целителем? В нем вдруг открывается некий дар? Или этому можно научиться? Может, есть какая-нибудь такая школа, вроде Хогвартса в “Гарри Поттере”? И каково это – быть целителем? Это же значит обладать магической силой! Может, она помогает искать свободные места на парижских стоянках? Все эти мудреные вопросы я задавал самому себе, чтобы отвлечься. Потому что, честно говоря, предстоящий визит меня немножко пугал.
В приемной никого не было. Хороший это знак или дурной? А через минуту-другую из кабинета вышла женщина. И медленно, не глядя на меня, пошла к выходу. Как в замедленной съемке в кино, но мы были не в кино. Что-то в этом дефиле меня зацепило, но что? Может, ее колени? Да, движение коленей. Рапсодия коленных чашечек. От выпорхнувшей внезапно незнакомки исходила какая-то неуловимая грация. Сколько ей лет? Трудно сказать. С равным успехом можно дать от тридцати двух до сорока семи. Я думал, она меня не заметила, но у самого выхода она ко мне обратилась:
– Она великолепна, вот увидите.
– Это вы великолепны!
– Простите?
– Нет-нет, ничего…
Она усмехнулась и скрылась за дверью. Скорее всего, приняла меня за нахала, пристающего к женщинам в очередях. Совсем не мой случай. Обычно я не в силах выдавить из себя ни звука. Сколько раз отвечал многоточием. А тут слова будто вылетели сами собой, помимо моей воли – прямой бунт тела против ума. И не иначе, как на то была причина. Наверно, помещение пропитано магнетизмом. И люди здесь становятся другими. Обретают свое освобожденное Я. Другого объяснения вырвавшейся у меня реплике “Это вы великолепны!” я не видел. И тут появилась сама биомагнетизерша.
Я снова исполнил свою неизменную арию: рассказал, что и как у меня болит. Повторил, что никакого объяснения боли найти не могу. Вот уже неделю я работал коммерческим агентом своей хвори. Ходил по врачам и расписывал ее патентованным спасителям. Биомагнетизерша внимательно меня выслушала, что-то помечая в блокноте. Выглядела она совершенно нормально. Ничего общего с тем, что я воображал: ни одеяний из звериных шкур, ни бус из ракушек. Мне рисовалась этакая тетка-хиппи, которая будет принимать меня в полутемной комнате, где клубится ладанный дым и ромашковый пар. Ничего подобного. Кабинет самый обычный, а его хозяйка похожа на специалистку по профориентации для трудных подростков.