— Ты могла бы объяснить, почему это сделала, — возразила Джекки. — Почему убила его.
— Господи, Джекки, я никогда — слышишь, никогда — не соглашусь на такое. Я чувствую себя испачканной от одной мысли об этом. Нет, лучше всего отсидеться где-нибудь, пока страсти не утихнут. А когда крысы разбегутся по своим делам, я уеду отсюда.
— Ты же знаешь, что так просто скандал не утихнет. Они найдут тебя где угодно. Я думаю, ты должна выйти на бой. — Джекки тем временем вскрыла очередное письмо в небольшом квадратном конверте и вынула оттуда листок дешевой линованой бумаги. — И вот это тебе тоже лучше прочесть самой.
Почерк был неразборчивый, как будто писал ребенок. Буквы наезжали одна на другую.
«…Господи, Лиззи, что я наделала? Прости меня, потому что я себя никогда не прощу. Этот человек был таким обходительным, и он задавал так много вопросов. Я все время думаю о маме и о том, что она возненавидела бы меня. Прости меня за все. Джоан».
— Бедная Джоан, — сказала Лиза. — Пожалуй, ей сейчас хуже, чем мне.
Джекки кивнула.
— Пожалуй.
— Нелли и мальчишки очень злы на нее. Наверное, мне стоит съездить к ней.
— Не сейчас, Лиза, подожди, пока буря не утихнет. Сейчас вы обе слишком взволнованы.
— Наверное, ты права. — Лиза улыбнулась. — В последнее время ты все время оказываешься права. А ведь когда-то я думала, что только я поступаю правильно, а ты постоянно делаешь глупости.
— Верно, — захихикала Джекки. — Прости, мне не следовало смеяться.
— Еще чего! Мне становится лучше. В конце концов, не зря же говорят: смейся, и весь мир засмеется вместе с тобой…
— Заплачь, и будешь плакать в одиночестве, — подхватила Джекки. — Или как насчет этого: смех — лучшее лекарство, — хотя все зависит от того, что именно у тебя болит. Наверное, когда случается приступ аппендицита, и смех не поможет.
— Пропади оно все пропадом, Джекки! — вдруг воскликнула Лиза. — А давай надеремся, как раньше? Где там эта бутылка виски?
— Это я надиралась, а не ты. В любом случае, бутылка почти пуста, — с сожалением протянула Джекки. — Но я могу купить еще одну — и к чертям мою диету.
— Там, под раковиной, стоит еще полдюжины. Басби присылает мне их ящиками. Лучший американский бурбон.
После обеда Лизе позвонил Мило. К тому времени Джекки уже не могла подойти к телефону, и Лиза заплетающимся языком проговорила:
— Алло?
— Я бы хотел, чтобы на следующей неделе вы пришли на мое шоу, — принялся уговаривать он ее.
— Ни за что, — отрезала Лиза.
К своему удивлению, она не могла не отметить, как он любезен, и даже испытала неловкость оттого, что отказывает такому славному человеку.
— Вы знаете, что я родился в той же деревне, что и ваша мама? — продолжал Мило. — Моя мать прекрасно ее помнит.
По ее словам, Китти была симпатичной маленькой ирландочкой, светловолосой и голубоглазой, с кожей мягкой и шелковистой, как клевер.
Он выполнил домашнее задание и разузнал, где родилась ее мама. Хотя, может, это Кевин сказал ему. Лиза поняла, что улыбается, и сердито заявила:
— Я хорошо знаю таких субчиков, как вы. Сладкоголосый ангелочек, который родился, целуя Камень Красноречия [116] . Уверена, что вы и мертвого уболтаете.
— Только если он будет настолько глуп, что согласится меня слушать, — рассмеялся Мило Ханна. — Если вы придете ко мне на шоу, я не стану задавать вам вопросы, на которые вы не захотите отвечать. Мы поговорим о вашей карьере в кино, о ваших любимых спектаклях, о людях, с которыми вы познакомились в Голливуде. Мы даже заранее составим список тем для обсуждения.
Лиза живо представила себе его личико проказливого эльфа и то, как он сейчас наверняка хитро улыбается в трубку.
— Вы мне не очень нравитесь, — икнув, ответила она. — Откровенно говоря, я даже не смотрю ваше шоу.
— Ах, Лиза, сегодня вечером я засну в слезах. Вы — самая жестокая женщина из всех, кого я знаю.
— Ничего, переживете.
— Как вы можете так говорить? Вы поразили меня в самое сердце, — печально заявил Мило. — Впрочем, теперь я понимаю, что ждал от вас слишком многого. И впрямь, нужно иметь мужество, чтобы предстать перед аудиторией в несколько миллионов телезрителей, да еще в столь расстроенных чувствах.
— Вы что же, намекаете на то, что я струсила?
— Ни в коем случае! Просто я понимаю ваше состояние. Не многие женщины могут похвастаться такой силой духа, чтобы прийти на мое шоу и дать интервью, хотя вопросы я задаю осторожные, как дыхание новорожденного ягненка.
Лиза расхохоталась.
— Господи боже мой! Хорошо, вы меня уговорили. Я приду на ваше шоу, хотя и не знаю, зачем мне это нужно.
— Что же я наделала? — спросила она себя дрожащим голосом немного погодя. — Наверное, я окончательно спятила, если согласилась на эту авантюру.
— Ты не спятила, ты напилась, — провозгласила Джекки. Она с трудом выпрямилась и покачнулась. — Я еду обратно в Эрлз-Корт. Мне надо принять ванну.
— Но ты можешь принять ее здесь, — запротестовала Лиза.
— Через несколько месяцев — может быть, но не сейчас. Твоя ванна такая узкая, что вчера я в ней застряла, и мне уже начало мерещиться, как спасатели вытаскивают меня оттуда. Кроме того, я начала собирать вещи. Не забывай, на следующей неделе я переезжаю в новую квартиру. Ты как, побудешь одна? А завтра с утра пораньше я опять приеду.
— Конечно, побуду. Ничего со мной не случится, — заявила Лиза с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. — Ты мне очень помогла. Даже не знаю, как бы я пережила эти несколько дней, если бы не ты.
— Ты бы справилась, — отозвалась Джекки. — Люди всегда справляются с трудностями. Я и то сумела это сделать, пусть и с огромным трудом.
«Все, больше не буду пить, — пообещала себе Лиза, после того как Джекки ушла. — Для начала я полежу часок в ванной, отмокну, а потом приготовлю себе чай».
Она выглянула в окно. Репортеры исчезли. Лиза на протяжении двух дней отвечала неизменным отказом на их шумные требования дать интервью, и наконец они отправились по домам, окончательно разочарованные.
Только погрузившись в теплую воду, Лиза поняла, насколько устала. Каждая клеточка ее тела буквально пульсировала тупой болью переутомления. Лиза моментально уснула и проснулась только тогда, когда вода окончательно остыла. Она накинула халат и расчесала влажные волосы. Лицо, смотревшее на нее из зеркала на туалетном столике, было желтым от усталости. «Сегодня я и впрямь выгляжу как стареющая красотка», — отстраненно подумала Лиза.