— Вот что я вам скажу, Лиза. Я заканчиваю через полчаса. Хотите прогуляться со мной? Я намерен обсудить со своим агентом одну идею.
— С удовольствием, — ответила Лиза.
— Брент! — донесся снизу чей-то голос. — Постояльцы ждут завтрак.
— Ни минуты покоя! Пашу, как раб на галерах. — Он выразительно закатил глаза. — Я позвоню, когда буду уходить.
Бульвар Сансет!
Она действительно шла по бульвару Сансет! Это было настолько невероятно, что Лизе хотелось завизжать от восторга, да так громко, чтобы ее услышали в доме под номером два на Чосер-стрит: «Смотри, мам, твоя Лиззи идет по бульвару Сансет!»
Здесь царила возбужденная, кипящая жизнью атмосфера, воздух был буквально пропитан ощущением оптимизма и стремлением добиться успеха. Прохожие выглядели крайне озабоченными, их лица светились надеждой, а в глазах читалась почти маниакальная вера, когда они проталкивались сквозь толпу, запрудившую переполненные тротуары.
— Чувствуете? — поинтересовался Брент.
Лиза совсем забыла о его присутствии.
— Чувствую что?
— Алчность, амбиции, стремление преуспеть. Послушайте, Лиза, эти люди готовы убить, чтобы прославиться. Актеры продадут родную мать за крошечную роль второго плана в любом малобюджетном фильме.
— А вы?
Он криво улыбнулся.
— Э-э, я, конечно, люблю свою маму, но серьезно задумался бы о том, чтобы продать свою бабушку, если бы мое имя появилось в титрах любого, пусть даже второсортного фильма.
Лиза рассмеялась.
— Я вам не верю.
Брент пожал плечами.
— Не будьте столь самонадеянны. — Он огляделся по сторонам. — Вам не кажется, что здесь правит бал кричащая безвкусица? Господи, как я жалею, что не попал в это место десять или двадцать лет назад, когда Голливуд переживал пору своего расцвета!
— А сейчас что, упадок?
— В общем, да — кино умирает. — Брент рассмеялся, увидев у нее на лице удрученное выражение. — Не беспокойтесь, милочка, на его место пришло телевидение. Это означает, что работы у нас прибавится. В конце концов, почему люди должны платить за возможность ходить в кинотеатр, когда у них будет собственный экран прямо в гостиной?
Лиза почувствовала облегчение.
— А я уже начала думать, что приехала сюда слишком поздно!
— Нет, на этот счет можете быть спокойны, — пренебрежительно обронил Брент. — Мой агент живет в следующем квартале. Хотите побродить по окрестностям или сумеете найти дорогу обратно?
— Пожалуй, я еще немножко прогуляюсь, и да, спасибо, я запомнила обратную дорогу.
— Раз уж вы тут, почему бы вам не подыскать себе агента? Полагаю, вы бы не отказались приступить к работе как можно скорее.
— Я могу нанять вашего?
— Что за глупости! У меня литературный агент, хотя, по-моему, в том же здании сидит агент, работающий с актерами. Посмотрите на указателе, он висит у входа.
Вскоре Брент распрощался с Лизой и нырнул в узкий дверной проем между крошечным кинотеатром и магазином готовой одежды.
После того как он ушел, Лиза принялась изучать список имен рядом с дверью. В здании, как оказалось, работало великое множество агентов — страховых, литературных, просто агентов по найму. На четвертом этаже она увидела то, что искала: «Дик Бродбент, агент по работе с актерами».
Лиза сделала глубокий вдох, расправила плечи и решительно двинулась вверх по лестнице.
— Дик Бродбент, я иду, — громко произнесла она.
Некоторое время спустя, когда Лалли узнала о том, что интересы Лизы представляет Дик Бродбент, она настоятельно посоветовала ей сменить агента.
— Да ему же лет восемьдесят, не меньше, и он может сыграть в ящик в любой момент.
— А мне он нравится, — упрямо ответила Лиза. — Он очень милый.
Собственно говоря, Дик был не так уж стар. Ему было около семидесяти. Он трудился один, не имея даже секретарши. Маленький сухонький старичок, ростом не выше четырех с половиной футов, он, к своему величайшему сожалению, не мог похвастаться тем, что работал с настоящими звездами. Когда к нему вошла Лиза, изрядно нервничающая и готовая к тому, что ей откажут, Дик принял ее с распростертыми объятиями.
— Звездный материал! — закудахтал старик. — Я вижу, у вас большое будущее.
Лалли предупредила Лизу, что так он отзывается обо всех своих клиентах.
— Этот мелкий мошенник приносит несчастье. Если ты подпишешь с ним контракт — все, можешь поставить на своей карьере крест.
Лиза в ответ заявила, что готова рискнуть, хотя бы для того, чтобы доказать, что Лалли ошибается.
Дик не только заставил ее уменьшить свой возраст, он еще и изменил ее фамилию.
— Вы уверены, что в вас нет латинской крови? — поинтересовался он при первой встрече, глядя на Лизу лукавыми глазами.
— Абсолютно, — твердо ответила она. — Я чистокровная ирландка, родилась в Ливерпуле. Смуглая кожа досталась мне в наследство от предков-кельтов. — Так говорила ей Китти.
— Ну, вы похожи на настоящую латинянку. А имя Лиза О’Брайен создает неверное впечатление. Вам нужен более романтичный псевдоним. Лизу можно оставить…
— Благодарю вас, — сухо отозвалась она.
Он пропустил мимо ушей ее саркастическую реплику.
— Как насчет Розы? Лиза Роза.
— Уже есть певица с почти таким же именем, Лита Роза. Она, кстати, тоже из Ливерпуля.
— Хм. — Дик склонил голову старенького гнома к плечу и пристально уставился на нее. — Лиза Гомес?
Лиза решительно покачала головой:
— Это имя мне совсем не нравится.
— Лиза Ла Планте?
— Нет. — Имя должно быть таким, чтобы, называя его, она чувствовала себя вполне комфортно. В конце концов, ей придется жить с ним очень долго, быть может, до конца жизни.
В пыльной, забитой мебелью комнате воцарилось долгое молчание. Оба погрузились в глубокие раздумья.
— Как насчет Áнжелис? — предложила Лиза. — Нет, Анжéлис, с ударением на втором слоге. Лиза Анжелис. — Она не могла вспомнить, где слышала его раньше, но сейчас это имя показалось ей красивым и звучным.
— Великолепно, — сказал Дик.
Через неделю Лиза получила в Голливуде свою первую роль.
Фильм был высокобюджетным триллером, и она провела весь день на съемочной площадке, изображавшей железнодорожный вокзал. Режиссер, истеричный и высокомерный тип, требовал снова и снова переснять сцену, в которой двое мужчин, знаменитые актеры, преследовали один другого, проталкиваясь сквозь толпу на перроне. День уже клонился к вечеру, когда режиссер наконец провозгласил, что удовлетворен, к вящему облегчению всех присутствующих, включая Лизу, у которой ужасно разболелась голова.