Лицо парня недовольно скривилось, а губы изогнулись в ехидной ухмылке.
– А может, папаня, ты просто перестанешь лезть в мои дела, – сказал он. – А то ведь твои соглядатаи мне прохода не дают, скоро уже вместе со мной спать будут и этих шлюшек шпилить.
Он хрипло рассмеялся своей шутке, заставив Эндриса поморщиться. Варк нервно хрустнул пальцами, стараясь успокоиться, а его отпрыск, неожиданно расхрабрившись, продолжил:
– И вообще, папань, что ты там за хрень придумал с этой женитьбой. Какого демона я должен брать в жены эту потыканную су…
Глаза демона на набалдашнике Варковой трости полыхнули красным, и лицо Нурана резко побледнело, словно от него в одно мгновение отхлынула вся кровь. Он пронзительно захрипел, схватившись руками за горло, а его взгляд помутнел от охватившего его безумного ужаса.
– Послушай меня, дитя неразумное. – Голос Эндриса был холоден, как снег с ледника. – Ты женишься на дочери Ривза, мало того, все те два дня, что остались до вашей свадьбы, ты будешь вести себя как подобает юноше твоего сословия. То есть будешь вежлив, благороден, галантен и по-демонически обаятелен, а на свою суженую будешь смотреть самым влюбленным взглядом, на который только способен. Ты меня понял… сынок?
Варк-младший в ответ заворочал глазами, попытался что-то сказать, но из горла вырвалось лишь неразборчивое шипение.
– Что ж, будем считать, что ты меня понял.
Маг щелкнул указательным пальцем по набалдашнику, и Нуран тут же обессиленно рухнул на скомканное одеяло, судорожно хватая ртом воздух. Впрочем, продолжалось это недолго, и уже через несколько минут он сидел на кровати, массируя горло и буравя отца ненавидящим взглядом. В ответ Эндрис лишь презрительно ухмыльнулся и, поднявшись со стула, приказал ему одеваться.
– Приводи себя в порядок и спускайся, я жду тебя в самобеге, – сказал он и, остановившись на пороге, добавил: – До твоей свадьбы не так много времени, так что дел у нас хватает, поторопись. Или хочешь что-нибудь возразить?
Последние слова были произнесены таким ледяным тоном, что Нуран отрицательно замотал головой, неожиданно почувствовав буквально животный ужас.
– Вот и хорошо.
Маг аккуратно затворил за собой дверь, оставив ошарашенного сына наблюдать за тем, как осколки сломанного замка собираются со всей комнаты к замочной скважине, втягиваясь в нее тонкой, блестящей металлом струйкой.
Повозки магеров совершенно не походили на те, что я видел здесь раньше. Крепко сбитые, обшитые на бортах листами металла, они напоминали мне этакие бэтээры на конной тяге в два тяжеловоза. Причем, судя по неспешности нашего передвижения, бедным лошадкам приходилось тяжко с подобным грузом, особенно учитывая тот факт, что они и сами везли на себе не меньше пуда брони, из-за чего весьма смахивали своим видом на коней каких-нибудь средневековых рыцарей. Вечером повозки ставили по обе стороны дороги, как бы отгораживаясь ими от леса, а саму дорогу с обеих сторон частично перегораживали снятыми с бортов щитами (броня повозок оказалась навесной), превращая стоянку в некое подобие небольшого форта. Даже лошадей и тех заводили внутрь этого ограждения – получалось несколько тесновато, но никто не жаловался. Конечно, на мой взгляд, все это построение давало больше психологическую защиту, чем реальную, но задавать вопросы, а уж тем более лезть с советами, я не стал. Если уж делают таким образом, то, значит, на это есть свои веские причины, чай, не первый день здесь ходят. Впрочем, на все обустройство лагеря уходило чуть больше получаса, и это учитывая, что группа Корина состояла всего из пятерых человек (включая его самого), точнее, гномов. Ну, тут надо заметить, что ребята у него были как на подбор: ростом мне до подбородка, бородатые, коренастые, широкоплечие и все как один покрыты шрамами, словно их по нескольку раз на дню драли кошки, причем это были очень большие кошки. Увидев их в первый раз, я даже подумал, что имею дело с родными братьями (так они были похожи, ну прям как китайцы на рынке), однако Корин сразу же опроверг мою догадку, хотя и признал, что в каком-то смысле все члены его группы дальние родственники, так как происходят из одного тейпа. Однако не прошло и полдня, как я стал различать по лицам своих новых спутников и уже сам себе удивлялся, как это еще каких-то пару часов назад они могли казаться мне практически однояйцевыми близнецами.
Возьмем того же Дорафа. Этот вечно что-то бухтящий себе под нос гном был уже довольно стар. Его добродушное загорелое лицо избороздили сотни морщин, сделав похожим на сморщенное моченое яблоко, вот только возраст никак не сказался на его недюжинной силе. Этот старик в одиночку таскал тяжеленные ящики с припасами и только с доброй улыбкой посмотрел на меня, когда я невольно выругался, поднимая один из них. В противовес ему Ронар был, наоборот, очень молод и, по словам Корина, его возраст всего лишь пару лет назад перешагнул тридцатилетний рубеж, что являлось для гномов порой вступления в полноценную взрослую жизнь. Как потом я узнал, в магеры юный гном решил податься по причине неразделенной любви, когда его избранница предпочла отдать руку и сердце более богатому сопернику. Тогда он в сердцах поклялся ей, что разбогатеет назло всему и уже более года ходил на промысел с кориновской группой, бережно откладывая все полученные за артефакты деньги в местный банк.
– У меня там уже больше пяти тысяч номов, – хвастался он мне, разоткровенничавшись во время очередной остановки. – Так что, думаю, еще пару ходок и завяжу, а там либо вернусь в тейп, либо осяду здесь в Надии, открою мастерскую. Отец у меня, пока жив был, неплохим ювелиром считался, да и меня много чему научил. Здешние-то мастера так, ни рыба ни мясо, поэтому думаю, что торговля у меня неплохо пойдет, а нет, так в столицу подамся, там и денег больше, и порядку.
А были еще: Горд, являющийся в команде чем-то средним между шаманом и лекарем, и Берн – суровый гном, постоянно таскающий с собой короткоствольную винтовку и повадками живо напомнивший мне киношного ковбоя с Дикого Запада. Этакий прожженный одиночка мужлан, вечно что-то жующий и иногда смачно схаркивающий себе под ноги.
И все же приняли нас хорошо, возможно, из-за того, что Гаю в команде знали и любили, считая чем-то вроде крестницы, а может, потому, что, несмотря на всю свою гномью брутальность, ребята они на самом деле были хорошие и всегда готовые помочь тем, кто нуждается. Пожалуй, только Берн сперва отнесся ко мне с каким-то недоверием, но и он отошел после того, как я, используя свои навыки, помог отыскать им пару небольших «плывунов» с хорошим выбросом.
Тут, кстати, пожалуй, стоит пояснить несколько подробнее.
Помнится, раньше магеры были в основном проводниками, подряжавшимися переводить путников и караваны через усеянные гибляками земли, за артефактами других миров они не охотились, ибо считали их не особо нужными безделушками, а если что и подбирали, то лишь по случайности. Это были отчаянные ребята, буквально искатели обширных приключений на свою пятую точку, готовые за звонкую монету залезть черту в глотку и вернуться обратно. Сейчас же все изменилось, а поиск артефактов стал основным занятием магеров, причем к делу они подходили основательно и старались особо не рисковать, придерживаясь негласного девиза: «лучше вернуться пустым, чем не вернуться вообще». А выглядело это примерно так: группы магеров курсировали по старому тракту туда-сюда, надеясь на выход «плывуна» рядом с дорогой и выброс из него артефактов. Причем «плывуны» засекались при помощи некоего прибора, напоминающего гибрид компаса и будильника, то есть он показывал направление на аномалию и начинал дико дзинькать при приближении к ней. Ну а дальше дело техники, так сказать: магеры вычисляли границы «плывуна» с помощью этого же «компаса» и заточенных палочек с ленточками, после чего дожидались, пока он схлопнется (обычно на это уходило от пары часов до нескольких суток), а уж потом прочесывали отмеченную территорию в поисках артефактов. Насколько я понял из рассказов, путного находили не так уж и много, но даже за любую безделушку из иного мира местные скупщики платили хорошие деньги, так что дело было прибыльным, если, конечно, сильно не нарываться и не лезть невесть куда сломя голову. Что интересно, прямо на тракте «плывуны» никогда не образовывались, да и вся обитающая в гибляке нечисть старалась особо на нем не светиться, словно эта древняя дорога была огорожена какими-то неведомыми защитными чарами. Вот только, по словам моих новых друзей, никаких чар ни один маг на ней почувствовать не мог, но это не значило, что их тут не было.