– Ким уезжает. Карри тоже. Может, в конце концов останемся одни мы с тобой, – подмигнула Миа.
– Сейчас это не моя проблема, – сказал Мунк, вставая.
– Уже уходишь?
– Да. Мне надо поспать. Продолжим завтра.
Когда он надевал куртку, зазвонил телефон. Он подавил зевоту и посмотрел на экран. Габриэль Мёрк. На секунду Мунк подумал, а надо ли брать трубку, но все-таки ответил.
– Мунк, слушаю.
На другом конце стояла тишина.
– Алло?
Все еще ни звука.
– Габриэль, ты здесь? Что такое?
Миа подняла взгляд от бумаг.
– Ты должен приехать.
– Что там? Что случилось?
– Ты должен приехать, – повторил Габриэль.
– Куда приехать?
– Я должен кое-что тебе показать.
Молодой умелый хакер был сам не свой.
– Это не может подождать до завтра?
– Нет, – пробормотал Габриэль. – Точно нет.
– Серьезно?
– Да.
– Ты в офисе?
– Да.
– Ладно, еду, – сказал Мунк и положил трубку.
– Что там? – спросила Миа.
– Габриэль. Звонил из офиса. Хочет, чтобы я приехал туда. Поедешь со мной?
– Конечно, – кивнула Миа, допив свое пиво.
Суннива Рёд преодолела последние ступеньки лестницы и повесила куртку в гардероб. Достала из шкафчика униформу и едва вздохнула, надевая ее. Вот уже почти восемь лет Суннива работала здесь, и вначале эта тесная старомодная форма даже казалась ей милой, но теперь она ей уже порядком надоела. Не только одежда, но и вся работа.
Вздохнув, Суннива зашла в комнату отдыха налить себе кофе.
Фиджи.
Лазурно-голубое море, пальмы и свобода.
Они копили почти год, и она так этого ждала. Всю прошлую зиму – только холод и мрак, никакого отпуска, они даже отказались от летнего отдыха, она брала все возможные смены, но все это не имело значения, ведь в январе они собирались на Фиджи. На целый месяц.
И вот он, черт его подери, опять это сделал. Проиграл деньги. Напился и все проиграл. Опять. И на этот раз с нее хватит. Довольно. Она очень любила Карри, в этом нет никаких сомнений, но больше у нее не было сил. Она сомневалась в тот раз, когда они познакомились, он был немного неуклюжим и бесцеремонным, немного другим, чем она представляла себе своего любимого, но это быстро прошло. Она влюбилась. Они стали встречаться. Они подходили друг другу, хотя он и не всегда был идеален. Работал в любое время суток, но Суннива терпела, не говорила ему ни слова. Даже на выпивку она смотрела сквозь пальцы, но это?..
Нет, к дьяволу. С нее довольно.
Поездка на Фиджи?
Нет. Это последняя капля. Она выгнала его и сейчас была этому рада. Это ее квартира. Ее отец дал им денег несколько лет назад, когда они захотели купить что-нибудь вместе. А теперь квартира только ее. Прекрасное ощущение, на самом деле.
Суннива вынесла чашку кофе из комнаты отдыха и подготовилась к утренней встрече. Ночная смена закончилась, утренняя вот-вот начнется, и все должны доложить о ночных событиях. Учреждение Святой Хелены – это место, куда пожилые люди приходили, чтобы провести свои последние дни, или недели, или месяцы, и в основном это спокойное место. Визит врача тут. Изменение дозировки лекарств там.
После утренней встречи она выпила еще чашку кофе, прежде чем начать свой утренний обход. Ей это было нужно. Сегодня у нее списке Турвальд Сюнд.
Сумасшедший приходской священник.
Так они его называли. Она не вполне знала почему, но что-то странное было в этом старике, нечто темное во взгляде, ей было не по себе каждый раз, когда она находилась рядом с ним.
Суннива «надела» улыбку и занесла в его комнату завтрак. Приходской священник, к счастью, спал, и она поставила поднос на столик рядом с кроватью. Бутерброд с лососем и каперсами. Настой ромашки с медом и стакан апельсинового сока. Этого не было в стандартном меню в учреждении Святой Хелены.
Суннива как раз собиралась покинуть комнату, когда священник вдруг открыл глаза.
– Я не попаду на небеса, – изрек старик, уставившись на нее.
Рыжеволосая медсестра резко вздрогнула.
– Почему же, конечно, попадете, – улыбнулась она, взяв себя в руки.
– Нет. На мне грех.
Казалось, старик не в себе.
– О, Господи, прости меня. О, Отец мой, я не знал, я не знал, дай мне искупить свои грехи. – Он поднял худые руки вверх и закричал: – Почему никто меня не слышит?
В медицинской карте священника было указано: три раза по 10 миллиграммов диазепама, 0,5 миллиграммов морфина внутривенно. Суннива бросила взгляд на капельницу и обнаружила, что пакет пуст. В ночную смену никто не приходил и не добавил лекарства. Она поднялась, раздраженно покачав головой, и сняла пакет.
– Нет, – вдруг опять забормотал старик.
Суннива посмотрела на него.
– Нет, нет, – повторил приходской священник, скрюченным пальцем указывая на пластиковый контейнер, который она держала в руках.
Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что он хотел.
– Вы не хотите принимать лекарства?
Старик покачал головой и показал на книгу на ночном столике.
– Библия? Хотите, чтобы я вам почитала?
Священник покачал головой, и посмотрел на нее чуть прояснившимся взглядом.
Он пробормотал что-то, Суннива сначала не разобрала, но когда он сказал это снова, она поняла – он хочет, чтобы она открыла шкаф.
Она повесила капельницу обратно на штатив, обошла кровать, села перед маленьким ночным столиком и открыла шкафчик. Там лежала газета. Старый номер «ВГ». Суннива вытащила газету и показала ему.
– Это?
Старик кивнул. Едва заметно улыбнулся.
– Ее, – сказал он, показывая пальцем.
– Кого ее? – спросила Суннива.
– Дети горят, – прошептал старик, опять помутившись во взгляде.
– Турвальд? – спросила Суннива, потрогав ладонью его лоб.
Он пылал.
– Турвальд?
Ответа не было.
Старик отключился, веки медленно сомкнулись, а скрюченный палец, показывавший на фотографию в газете, безжизненно опустился на кровать.
Суннива Рёд положила газету на место, накрыла старого священника одеялом, сходила на склад, принесла новую капельницу, ввела иглу в худую, морщинистую руку, убедилась, что старик крепко спит, неслышно закрыла за собой дверь и продолжила свой утренний обход.