«Дорогие мои» – не более чем фигура речи. Дорогих не третируют прилюдно, не унижают, как блох, выискивая недостатки. Не подчеркивают полную человеческую и профессиональную импотенцию – естественно, по сравнению с теми высотами, на которые удалось вскарабкаться самой Белле Романовне. Несмотря на гипертонию и проблемы с позвоночником.
Взывать к материнским чувствам владелицы «Норд-Вуд-Трейда» было бессмысленно, как и к простому человеческому участию. Возможно, они и теплились когда-то, но ежедневная борьба за существование в мире большого бизнеса ожесточила ее сердце. И рядом не оказалось никого, кто поддержал бы ее в этой борьбе и переложил на свои плечи хотя бы часть забот. Так, по крайней мере, казалось ей самой. Муж Беллы Романовны, Владимир Николаевич Новиков, бывший второй секретарь одного из районных комитетов партии, в самом начале девяностых переквалифицировался в бизнесмены. И, пользуясь наработанными связями, организовал экспорт круглого леса – так возник «Норд-Вуд-Трейд», небольшая поначалу компания с двумя филиалами в Сортавале и Игарке. Увидеть расцвет своей империи он не успел: киллеры расстреляли Владимира Николаевича на выходе из Мытнинских бань, куда он захаживал еще со студенчества и с возрастом привычке своей не изменил. Он вообще был человеком привычки. Белла Романовна тоже значилась одной из них, быть может, – наряду с Мытнинскими банями – самой застарелой. К своим тридцати плакатный райкомовский красавчик стал погуливать, но старался делать это аккуратно, чтобы не причинять душевных страданий Белле и сыновьям. Да и карьере чрезмерное увлечение женщинами могло навредить. Новое же, свободное от условностей время диктовало и новый стиль поведения: молодые любовницы при нуворишах стали его неизменным атрибутом. Имелись они и у Владимира Николаевича, но, к чести новоиспеченного миллионера, Беллу он не оставил.
А Белла не оставила его. И «Норд-Вуд-Трейд». Когда изрешеченный девятнадцатью пулями, выпущенными из автомата Калашникова, Владимир Николаевич Новиков ушел в небытие, у руля компании встала маленькая, ничем не примечательная женщина. Бывшая домохозяйка, в активе которой значился лишь ФинЭк, законченный с красным дипломом когда-то в юности. Это казалось тем более невероятным, что от желающих прибрать компанию к рукам отбоя не было. Но Белла (откуда что взялось?) проявила себя блестящим стратегом и не менее блестящим тактиком, способным создавать временные союзы с людьми, от которых сам отец-основатель «Норд-Вуд-Трейда» бежал как от чумы. Она ездила на стрелки к бандитам и ужом вползала в кабинеты бывших сослуживцев Владимира Николаевича. «Володиной вдове» мало кто отказывал, и постепенно Белла Романовна обзавелась уже своими связями. Лесная империя росла и ширилась, отвоевывая все новые пространства; Белла работала по двадцать часов в сутки, лично летала с инспекциями в самые отдаленные подразделения, научилась ругаться матом и пить водку с работягами. Сама-сама-сама, – ставок на сыновей она не делала изначально.
Не то чтобы они были неудачниками, её сыновья… Сказать так – означало бы покривить душой. Они просто не соответствовали масштабу.
И хватка.
Им недоставало хватки – как будто коренные зубы по какому-то недомыслию не прорезались и они до сих пор пускали в ход молочные.
Того и гляди – расшатаются и выпадут.
А воевать с пустыми деснами – значит обречь себя на поражение.
Впрочем, был кое-кто, к кому железная старуха в последние годы начала присматриваться. Осознание того, что на горизонте промелькнула родственная ей душа, наполняло существо Беллы Романовны смутной надеждой. Блуждающий огонёк казался едва различимым, из него еще предстояло раздуть пламя – и тут на первый план выходил фактор времени. Сколько его осталось? Чистого времени относительной физической крепости и ясности ума? Конечно, Белла Романовна как могла оттягивала процессы увядания. Нет, вовсе не морщины на лице волновали ее: в жизни она не сделала ни одной подтяжки, ни одного укола ботокса. И последние двадцать пять лет – с тех пор, как седина все настойчивее стала заметать голову, – не красила волосы. Речь шла совсем о другом: продержаться как можно дольше, не отвлекаясь на возрастные недуги. Над этой проблемой работал целый штат массажистов и тренеров, которым Белла Романовна платила бешеные деньги. Она заплатила бы и больше – лишь бы тело всегда подчинялось ей и его не покидала определенная легкость. После утреннего пробуждения она минут десять лежала в кровати, прислушиваясь к себе и множа в уме четырехзначные числа. Проделывать такие трюки она умела еще в средней школе, к вящему изумлению учителей, прочивших ей блестящую математическую карьеру.
Ответы находились незамедлительно, что несколько успокаивало Беллу Романовну: она все еще в седле и ничто ее не вышибет. Ничто – до тех пор, пока не найдется достойный преемник.
* * *
За 9 часов до убийства
– …В чем тут подвох? – спросила Женька.
– Не знаю. Может быть, и нет никакого подвоха.
Саша пристально вглядывался в дорогу, хотя с тем же успехом можно было просто закрыть глаза: снег набрасывался на лобовое стекло с остервенением хищника, дворники давно перестали справляться с ним.
– Не смеши. Она явно что-то задумала, твоя сучья мамахен.
– Может быть, – снова повторил Саша. – А может и нет.
– Не удивлюсь, если и эту чертову… э-э… – Женька задумалась, как будто нужное слово никак не хотело приходить на ум. – Ла бентиска… Метелица…
– Метель.
– Метель, да. Чертову метель организовала она.
– Не настолько она всесильна, кьярида [1] . Моя сучья мамахен.
– Тащиться сюда из Аликанте, через пол-Европы, чтобы застрять в снегу, который я не видела лет… м-мм… Да я вообще его никогда не видела!
– Теперь у тебя будет возможность познакомиться с ним поближе, – меланхолично ответил Саша. – И со всем остальным тоже… Со всеми остальными.
– Ну, если бы мне пришлось выбирать, с кем знакомиться поближе… Твои родственнички точно не вошли бы в мой wish-лист.
– Ты их не знаешь.
– Зато знаю тебя. И знаю, сколько страданий они тебе принесли… Мьерда де лос кохóнес! [2]
Бросив бесполезный руль (машина вот уже несколько минут не двигалась с места), Саша всем корпусом повернулся к Женьке, взял в ладони ее руку и осторожно поцеловал запястье.
– Если ты думаешь, что это смягчит меня…
– Нет? – Он слабо улыбнулся.
– Да. – Она улыбнулась в ответ еще более слабой вымученной улыбкой. – Скажи, как тебе удается? Разбивать мое сердце раз за разом?
– Я не нарочно, кьярида.
– Я знаю.
Женька отняла руку и коснулась пальцами Сашиного подбородка.
– Тебе надо побриться.
– Зачем? Моя сучья мамахен этого все равно не оценит.