Из громкоговорителей донесся раскатистое женское контральто:
– Пассажирам рейса 74-yft в Катманду просьба пройти на посадку. Выход номер четыре.
Приготовив необходимые для рейса бумаги, я в довольно оптимистичном настроении проследовал на посадку. Предвкушение того, что скоро я увижу Гималаи, создавало во мне невообразимый рост энтузиазма, настолько большого, что даже обычные сиденья в зале ожидания казались мне какой-то прелестью.
Я поднялся по трапу и занял место в средней части салона у окна. Нас поприветствовал пилот, стюарды рассказали, как пользоваться спасательными жилетами, и попросили пристегнуть ремни. Самолет плавно покатился на взлетную полосу, а потом резко ускорил свой бег и поднялся в воздух, шумно гудя реактивными двигателями.
Я снял кепку, отключил свой мобильник, освободился от ветровки, устроился поудобнее и расслабился. Ощущая некоторую отрешенность, я принялся рассматривать, как уходит вниз земля. Стюардесса подала мне апельсиновый сок и карамель, и я с удовольствием все это съел и выпил. Журнал авиакомпании тоже не произвел на меня большого впечатления. Я неторопливо пролистал все страницы с фотографиями моделей, роскошных автомобилей и спиртных напитков с притягательными заманчивыми названиями, потом нажал на кнопку вызова стюардессы и заказал еще стакан апельсинового сока.
Я понемногу отходил от гипнотического влияния общественного строя, в котором люди привыкли думать только о еде, сексе, выпивке и деньгах. В горах ты как бы отстраняешься от мирской суеты. Проводники там никогда не смотрят на толщину твоего кошелька, имея стремление залезть под шкуру хорошему парню из божьей страны. Кроме того, в горах вы можете сесть и сидеть хоть целую вечность, и никто вас не станет арестовывать за бродяжничество.
В Нью-Йорке в международном аэропорту Кеннеди мы сделали пересадку и теперь летели в Непал. Около часа я бродил там по магазинам дьюти-фри, предвкушая восхитительные виды Гималаев. Я даже не заметил, как прошел эмиграционно-таможенные терминалы, где сотрудники из службы безопасности аэропорта, проверяющие на наличие наркотиков, смотрели на меня, как на тухлую рыбу, недавно выброшенную на помойку.
Мне удалось хорошо отоспаться, прежде чем самолет с грохотом приземлился в аэропорту столицы Непала Катманду.
Тот Майкл Луис, что шагал сейчас по коридору непальского аэропорта, был воодушевленным и счастливым человеком.
Чиновник из эмиграционного отдела сравнил мое фото с натурой и поставил в паспорте печать на въезд. Таможенники вяло осмотрели мой багаж, оставив без внимания снасти с альпинистским снаряжением. Они даже не пытались найти в нем какую-либо контрабанду. Так что теперь я был свободен, как птица.
И вот, оказавшись в городе, я наконец-то насладился видами диковинной архитектуры. Тропами мудрых индусов, дорогами священных Будд я шагал по древним улицам города, глазея на всевозможные храмы, построенные в древнем китайском стиле. Говорят, в долине Катманду проживают десять миллионов богов. Что ж, я был на их стороне, отлично понимая, почему они предпочли поселиться именно здесь, а не в Нью-Йорке.
Найти в Катманду гостиницу оказалось так же просто, как и купить статуэтку Будды. На ресепшн за конторкой сидел настоящий индус. Со скучным видом он взял у меня плату, выдал ключ и безразлично уставился в экран маленького телевизора, установленного в дальнем углу над его головой. Я поглядел на часы. Было около девяти вечера. Времени было вполне достаточно, чтобы сбросить сумку и прогуляться в поисках вертолетной площадки.
Как вы знаете, а может, и не знаете, но в горах, как на охоте, тоже есть свои законы. Поэтому когда вы оказываетесь в компании единомышленников, вас не спрашивают об уровне образования или социальном статусе, вы просто становитесь частью команды, и все. Дальше каждый несет ответственность не только за себя, но и за своего товарища. Эти ключевые моменты в группе, которых, на мой взгляд, не хватает в современной системе социальных институтов, являются здесь догмой, как святыня для буддиста. Лично я с удовольствием бы отправил в горы все человечество, а президентов объединил бы в тройки и заставил осилить крутой спуск, хотя бы раза три. Вот тогда в мире стало бы тихо, как в аптеке. Вы только представьте такую картину, когда человечество трудится как одна команда. Да наша раса была бы непотопляема. Простите, я увлекся, в общем, найти достойную команду для меня не являлось большой проблемой.
В сумеречном лунном свете после плотного ужина, состоявшего в основном из вяленого мяса и овощей, я отправился в город и разыскал вертолетную площадку. Расписание полетов и маршруты висели здесь же на столбе. Я достал ручку и записал интересующую меня информацию. И всего одно предложение с указанием времени укрепило мою решимость. На маршрутном листе я прочел: «Каньон Кали Гандаки. Самый древний и самый высокий каньон в мире. Приблизительная глубина 6800 метров. Вылет в 6:30 утра». Я сфокусировался на последнем предложении, но идея о подготовке вывела меня из глубоких размышлений. Нужно приготовить снаряжение, а потом как следует выспаться. Для утреннего рейса в Гималаи времени оставалось не так уж и много.
Рано утром я проснулся и отправился в ванную. Холодный душ заставил меня окончательно прийти в себя. Я сложил в рюкзак приготовленный провиант, отделил из пакета солидный кусок жареного мяса и позавтракал. После приема чистого белка по клеткам побежала энергия. Я снова почувствовал себя бодрым: местные буддисты говорят, что тело это всего лишь машина – углеродно-кислородный двигатель, работающий при температуре 36,6 градусов по Цельсию и потребляющий углеродно-кислородное топливо. А водитель – это вы. Как видите, буддийская идея значительно отличается от западной концепции, поскольку в Америке вам любой психолог докажет, что вы из себя, собственно, ничего не представляете и являетесь паршивым, никчемным, вонючим животным, настолько сильно подверженным собственным инстинктам, что ваше засознательное Эго совершенно не способно мыслить здраво. А если вы вдруг решите что вы духовное существо, управляющее вашим телом, то вас объявят сумасшедшим с последующим направлением к психиатру, а это, как вы знаете, весьма опасно для здоровья. Как видите, не модно говорить об этом на западе. Вас просто не поймут.
Я накинул на спину рюкзак. Еще со вчерашнего дня я был сильно возбужден предстоящим путешествием.
На вертолетной площадке толпились люди. Семь человек с такими же большими рюкзаками, как и мой. Двое парней приехали из Австралии, еще двое с Украины, один из Канады, остальные оказались моими соотечественниками. Я был восьмой. Вместе с пилотом нас было девять человек. Моим напарником стал канадец. Звали его Логан. Мы с улыбкой смотрели друг на друга, пожимая ладони до хруста.
Погода выдалась сухой и солнечной, в небе клубились ватные облака, ничто не мешало полету. Пилот собрал со всех плату, и мы с шумом взмыли ввысь, подняв на площадке тучные клубы пыли.
С высоты птичьего полета виды открылись просто завораживающие. Величие непоколебимых тысячелетиями горных массивов инстинктивно заставляло человека ощутить свою ничтожность. Огромная черная пасть каньона Кали Гандаки тянулась внизу нескончаемой пестрой лентой. Тысячелетиями вода прорывалась здесь сквозь могучие скалы, постепенно подтачивая их базальтовые бока. Я не мог оторвать свой взгляд. Вот она, Великая Гималайская брешь! Пятьдесят тысяч метров длинной и шесть с половиной тысяч метров глубиной. С противоположных концов друг на друга смотрели могучие скалы-двойники. Внезапно нас подбросило вверх. Могучий шквал ветра ударил в днище вертолета. Пилот, используя весь свой профессионализм, с трудом вывел машину из воздушного потока. Вольные ветры, как хозяева, вечно гуляющие по ущелью, очевидно, были не рады непрошеным гостям. Пилот немного сместился вправо и избежал следующего воздушного удара в борт. Логан повернулся ко мне: