– Кто там?
Голос негромкий. Встревоженный. Молодая женщина.
Прежде чем ответить, старший дождался, когда она еще раз спросила:
– Кто там?
Определенно, в голосе больше тревоги. Это хороший знак.
– Марина Викторовна?..
– Кто вы?
– Я представитель Гильдии чистильщиков. Мне нужно с вами поговорить.
– Сейчас?
– Дело не терпит отлагательства.
– Что-то с Семеном?
Старший бросил быстрый, обеспокоенный взгляд на стоявшего возле двери напарника. Похоже, что Семена Каламазова, которого им также следовало забрать, дома не было. Это нехорошо. Это – дополнительная работа. Лишние, никому не нужные хлопоты.
– Откройте, пожалуйста, дверь, Марина Викторовна.
Щелкнул дважды нижний замок. Затем повернулся ключ в верхнем.
Дверь чуть приоткрылась.
Старший лишь самую малость надавил на нее кончиками пальцев и понял, что дверь удерживает цепочка. Большинство мирных граждан свято верили в то, что подобная предосторожность непременно защитит их от дурных людей. А между тем он, к примеру, мог открыть дверь, лишь ударив по ней кулаком в определенном месте.
– Покажите документы.
Прихожая за дверью тускло освещена. Женщина стояла так, что ее не было видно. Старший видел только угол выкрашенной в грязно-желтый цвет стены. Он двумя пальцами достал из кармана закатанное в пластик удостоверение и просунул его в щель между дверью и косяком, пониже цепочки. Он полагал, что женщина возьмет удостоверение и что-то скажет. Но она изучила его молча, оставаясь невидимой. После чего спросила:
– Почему у вас на руках перчатки?
– Мне так удобно, – ответил старший таким тоном, будто только этого и ждал.
Хотя прежде ему таких вопросов не задавали.
– А не жарко?
Старший почувствовал легкое раздражение. И это уже было нехорошо. Не он сам, а стоявшая за дверью невидимая женщина начинала вести его эмоции. Скорее всего, делала она это совершенно бессознательно, но тем не менее – нехорошо.
Старший сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Чтобы собраться, сконцентрироваться и полностью взять себя в руки.
Один… Два… Три!
Так, порядок.
– Скажу вам по секрету, я делаю это главным образом в целях гигиены. По долгу службы приходится бывать в самых разных местах. Порой люди бывают не очень-то чистоплотны… Ну, вы меня понимаете?
– Понимаю.
Сработало.
Женщина прикрыла дверь. Только для того, чтобы снять цепочку. Его слова «Ну, вы меня понимаете?» убедили ее быстрее и надежнее, чем удостоверение Гильдии чистильщиков. Вот что значит умело собранный и правильно использованный мемплекс. Работает лучше любой отмычки.
Открыв дверь, женщина осталась стоять на пороге. Она смотрела на старшего и его вжавшегося в угол напарника оценивающим взглядом. Как будто еще не решила, впускать ей ночных гостей или не стоит? На вид ей было лет тридцать. Может, чуть больше. Хотя, скорее всего, так казалось из-за того, что лицо и волосы у нее были неухоженными, одежда – неновая, да и надета кое-как, небрежно. Не надета даже, а наброшена. Так вещь кидают на ночь на спинку стула, не заботясь о том, как она после этого будет смотреться.
Квартира была под стать хозяйке. Не сказать, что грязная, но неухоженная, запущенная. Пол подметен, но при этом мусор по углам остался. На полу под вешалкой – куча обуви, явно не для этого сезона. На вешалке – шарфы, зимние шапки, куртки. Перчатка, надетая на рог вешалки, торчит, будто кроличье ухо. Старший готов был поспорить, что пару этой перчатке если и удастся отыскать, то очень нескоро. Где-нибудь в комнате, за диваном.
– Марина Викторовна Каламазова?
– Да.
Женщина плотнее запахнула светло-коричневую вязаную кофту с длинными полами. Как будто ей было зябко.
– Вы позволите? – рукой в перчатке оперативник указал ей за спину.
– Да, входите. – Женщина наконец-то сделала шаг в сторону, освобождая проход.
Старший вошел в квартиру. Следом за ним – напарник. Он прикрыл дверь, но не захлопнул ее и остался стоять у входа. Четверо человек на лестнице перегруппировались, переместившись ближе к квартире. Но при этом они, как и прежде, надежно перекрывали ведущие вверх и вниз лестницы, а также блокировали двери соседних квартир и лифт.
Старший знал планировку квартиры и даже то, как расставлена в ней мебель. Он смотрел по сторонам с неярко выраженным интересом человека, впервые оказавшегося в новом, но не особенно любопытном для него месте. Он искал скрытые мемпослания. Но ничего не видел. Либо отправившие его на задание криминалисты здорово заблуждались насчет обитателей этой квартиры. Либо они, обитатели эти, были до жести хитры. Для того чтобы провести его, нужно быть настолько хитрым и ушлым, что он даже не мог представить себе такой вариант. Все шло к тому, что произошла ошибка. Ну что ж, может, оно и к лучшему. Не ему разбираться и не ему судить. Он делал свою работу.
– Чему обязана? – спросила хозяйка.
Старший повернулся к женщине и посмотрел на нее сквозь темные стекла. Он полагал, что это ее смутит и она отведет взгляд в сторону. Как правило, люди испытывают дискомфорт, беседуя с человеком, глаза которого закрыты темными очками. Но Марина вновь удивила оперативника:
– Вы не могли бы снять очки?
– Вам это мешает?
– Да.
– Сильно?
– Оценить по пятибалльной шкале?
Оперативник изобразил улыбку:
– Простите, Марина Викторовна, но у меня редкая форма нейропсихологического расстройства. Меня раздражает, буквально выводит из себя яркий свет.
– Ах, вот как.
– Не беспокойтесь, агрессивным я при этом не становлюсь.
Шутка, призванная смягчить необходимость принять его требование.
– А ваш брат?
Старший на мгновение растерялся:
– Кто?
– Ваш брат, – Марина взглядом указала на второго оперативника. – Он, так же как и вы, в темных очках и перчатках. Надо полагать, у вас одно и то же наследственное заболевание.
Оперативник вновь изобразил улыбку, давая понять, что оценил своеобразный юмор хозяйки.
– Так что же привело вас ко мне в столь ранний час? Если это никак не связано с исчезновением брата, то я даже предположить не могу, чем еще могла вызвать интерес оперативного отдела Гильдии.
– Я так понимаю, что вашего брата Семена Викторовича Каламазова дома нет?
– Верно понимаете.
– И вы не видели брата с тех самых пор, как искали его в больнице номер одиннадцать?