— Криворучко разнервничается. Подумает, что у тебя поздние осложнения после операции, Колдунова на уши поставит. Прикажет тебя госпитализировать. Ты же помнишь, как он орал, когда ты через неделю после операции сбежал из клиники.
— Да, орал… А нечего было ему правду говорить.
Сохранить в тайне факт нападения на врача не удалось, но чтобы облегчить участь злосчастного алкоголика, Миллер с Колдуновым фальсифицировали протокол операции, написав в нем, что ранение было непроникающим. И будто бы Колдунов сделал лапаротомию по ошибке, с перепугу поставив более грозный диагноз, чем следовало. Это не считалось слишком серьезной врачебной ошибкой, поскольку в экстренной хирургии сомнения всегда трактуются в пользу операции, зато алкоголик обвинялся теперь «всего лишь» в легких телесных повреждениях. Придя в себя после операционного наркоза, Миллер сразу попросил коллег скрыть правду от Криворучко, но Колдунов этого делать не стал.
Упаковав рубашку, Миллер открыл зеркальный шкафчик, в котором у него хранились зубная щетка и бритвенные принадлежности на случай дежурства.
— Тогда скажи ему, что у меня зубы заболели, — задумчиво произнес профессор.
— Ладно, скажу. А у тебя есть ключ от кабинета Криворучко?
— Есть. Хочешь провести первую брачную ночь на легендарном диване?
Не ответив, Саня взяла ключ и пошла к дверям.
— А ты куда собрался? — спохватилась она уже с порога.
Миллер посмотрел на часы и захлопнул кейс.
— Надо поторопиться. Если через двадцать минут я не буду на вокзале, московский поезд уйдет без меня.