– Ну… – Фанфаронов явственно поморщился, – это «Не такой театр», пьеса ирландского драматурга…
– Какой такой театр? – удивился Леня, за что получил очередной тычок в бок от Лолы – молчи, мол, серость, не позорься.
– Приглашенный режиссер из провинции, не то Деревякин, не то Стекляшин… о вот! – Оловянников! Пьеса называется «Сумасшедший из болота». Несомненно, некоторые сцены поставлены очень неплохо, но все вместе оставляет желать лучшего и…
– А женщина? – перебил Маркиз это злопыхательство. – Что вы можете сказать о той женщине, которая окликнула вашу жену?
– Ну, несомненно, она не актриса, слишком безвкусно одета. Опять-таки и не околотеатральная чиновница среднего ранга – те столько драгоценностей не носят. Думаю, она пришла с кем-то из спонсоров, в начале их представляли, да я не запомнил. Такая… глаза все время вылупляет…
– Это все? – жестко спросил Леня.
– Пожалуй, да. Так вы беретесь за это дело?
Маркиз посмотрел в глаза своей боевой подруги и понял, что назад ходу нет.
В машине компаньоны молчали. Маркиз тихо наливался злостью, Лола же заново переживала волнующую встречу с великим режиссером Фанфароновым.
Когда они отъехали от ресторана на приличное расстояние, наваждение потихоньку прошло, и Лола скосила глаза на своего компаньона. Ясно было, что он злится. Ну, если честно, она, Лола, вела себя не слишком профессионально. И что это на нее нашло? Теперь Ленька будет ругаться, а самое главное – никогда больше не возьмет ее на встречу с заказчиком. Нужно принимать меры.
Как можно задобрить сердитого мужчину? Только если немедленно вкусно и сытно его накормить. Лола стала перебирать в уме, что у нее есть в доме, потому что уговорить Леньку заехать в магазин сейчас не было никакой возможности. В ресторане пили только кофе, он хочет есть.
К концу дороги оперативный план был готов, и Лола с порога полетела на кухню.
Она достала из морозилки пельмени, упаси боже, не магазинные, сама налепила когда-то давно ужасающее количество и спрятала в морозилку. Ее замечательная черноморская тетя Каля говорила, что на черный день полезно иметь в запасе штук сто пельменей и вчерашний кекс.
Кекса не было, зато в той же морозилке нашлись булочки с марципаном. И коробка конфет в буфете.
– Ленечка! – крикнула Лола нежным голосом. – Все готово!
Ну как тут можно было сердиться, когда на столе дымилось блюдо домашних пельменей и Лола уже посыпала их мелко нарезанным укропом и подставляла Лене большую банку сметаны.
И булочки упоительно пахли из духовки, и чайник уже сидел под грелкой в виде красивого разноцветного петуха.
После первой тарелки пельменей злость у Лени прошла, после добавки настроение поднялось, а после чая с булочками он начал испытывать к своей боевой подруге самую настоящую нежность.
И только было Лола подсунула ему на колени кота и подвинула коробку конфет в надежде, что ее компаньон сейчас успокоится окончательно и весь вечер мирно продремлет под уютное мурлыканье, как Леня встрепенулся и посмотрел на нее очень серьезно:
– Лола, некогда расслабляться! Раз уж ты втянула меня в это сомнительное дело…
Кот тут же с неудовольствием спрыгнул вниз и ушел, сообразив, что покоя нынче не будет.
– Но почему я втянула? – по инерции начала было Лола, но тут же осеклась, наткнувшись на взгляд своего компаньона.
– Не нравится мне это дело, – серьезно сказал он, – и если бы не ты, я бы ни за что…
Лола опустила голову, в глубине души признавая, что Леня прав. Мутное какое-то дело, подозрительное. Жена пропала – так обратись в компетентные органы. Фанфаронов – человек известный, опять же с криминалом никаким не связан, налоги платит – отчего не хочет светиться? Не верит, что полиция поможет? Так можно же найти компетентного человека, наверняка у него знакомые есть… Прав Ленька, что сомневается. И она, Лола, тут сглупила, просто какое-то затмение нашло. Но Леньке она в этом ни за что не признается.
Лола встрепенулась и потащилась в комнату Маркиза, где он уже давно сидел за компьютером.
– Вот гляди: «Не такой театр», ну и название придумали, с ума сойти. Сайт есть, все как полагается. Главный режиссер, художник, весь репертуар, ага, вот она пьеса «Сумасшедший из болота». И правда, кто-то посторонний эту пьесу ставил, Вячеслав Оловянников. Не наврал Фанфаронов и не перепутал.
– Потому что спектакль точно хороший, иначе бы он не запомнил… – проговорила Лола. – Постой-ка! Ну и ну! Да ведь это Сонька Мармеладова!
– Мармеладова?
– Ага, у нее такая фамилия своя. Шикарно, правда? Лучше всякого псевдонима! Мы с ней в театральном учились! И как раз в «Преступлении и наказании» играли!
– И она как раз играла Сонечку Мармеладову? – Маркиз проявил сносное знание классики.
– Сонечку Мармеладову играла я, а она – Дуню! А теперь, значит, она в «Не таком театре»…
Маркиз уже протягивал Лоле мобильник.
Понадобилось сделать пять звонков, чтобы добраться до Сони Мармеладовой. И вот уже Лола смеется и болтает, вспоминая общих знакомых. Лене это скоро надоело, и он жестами показал своей боевой подруге, чтобы переходила к делу.
– Да, у вас же постановка новая! – бросила Лола пробный камень. – Премьера недавно была!
– Ага, очень удачная, Славка – замечательный режиссер, очень талантливый!
– Славка? – Лола сразу уловила суть. – Сонька, у тебя с ним явно что-то было?
– Почему – было? – обиделась Сонька. – И сейчас есть. Женимся мы скоро. Вот съездим на фестиваль в Чехию с этой пьесой – и буду к свадьбе готовиться.
Лола почувствовала мгновенный укол зависти. Вот ведь, подружки замуж выходят. За любимого человека. А у нее что?
Леня сразу понял, что мысли его подруги пошли не в то русло, теперь пришел его черед толкать ее в бок.
Задавая наводящие вопросы, Лола выяснила, что постановка не удалась бы, если бы ее Славка – замечательно умный и талантливый – не нашел спонсоров. Целых пять человек. На премьере было только трое, с женой – только один, некто Неплюев, какая-то у него торговая компания, Сонька не в курсе. Жена довольно противная, его одного никуда не пускает, боится, что уведут, а кому он нужен-то… После спектакля ходила с кривой рожей – то ей не то, и это не это… Ну да, лупоглазая такая…
Когда Лене Маркизу для осуществления его виртуозных операций требовался какой-то необычный автомобиль, мотоцикл, скутер или любое другое транспортное средство, он обращался к своему давнему приятелю по прозвищу Ухо.
Никто не знал, откуда взялось это странное прозвище. Возможно, Ухо получил его за то, что умел на слух определить любую неисправность автомобильного двигателя, возможно, из-за характерной формы своих ушей – так или иначе, прозвище пристало к нему намертво, и Ухо сам уже давно забыл свое настоящее имя.