– Что ты молчишь? – вопросил Маркиз через некоторое время, ему хотелось орать, ругаться, топать ногами.
Ругаться кроме как с Лолой было не с кем, а она, как назло, молчала, и Леня решился на провокацию.
– Молчишь? – процедил он. – Сказать-то нечего, вот и сидишь тут, как…
– Да ты можешь, наконец, сказать, что случилось? – не выдержала Лола. – Тебя поймали в той квартире, набили морду, сдали в полицию?
– Еще чего! – вскинулся было Леня, но махнул рукой и отвернулся. – Ничего интересного в той квартире нет, в соседней комнате живет алкаш беспробудный, говорит, ходит в квартиру какая-то баба, ночевать не остается, по фотке нашу не опознал, да он так глаза залил, что родную мать не узнает.
– И что? – Лола поняла, что с такого пустяка Ленька бы так не завелся.
– А то! – заорал Маркиз. – Не успел я уйти из той квартирки, звонит мне сам великий режиссер и заявляет, что все у него в порядке, жена вернулась, и он просит его извинить, но больше ничего делать не надо. Я прямо обалдел и спрашиваю: узнал он хоть, где она пропадала-то? Потому что у меня, говорю, кое-какая интересная информация имеется. А он тут говорит так свысока, что это их с женой личное дело, что сами они разберутся, и никого постороннего это не касается, он, мол, отчитываться не обязан.
– Так и сказал? – прищурилась Лола.
– Ну, примерно так… И слушать, естественно, ничего не стал, да я и не собирался перед ним распинаться. Одного не пойму: если он так жене верит, за каким чертом к нам обращался?
– Надеюсь, ты его об этом не спросил?
– Хотел. Да только он сказал, что я могу прислать ему счет, что он оплатит мои хлопоты, в разумных пределах конечно. Представляешь, сказать такое мне! Да за кого он меня считает? За частного сыщика, который за мизерную оплату следит за мужьями и женами?
«Именно так он и считает», – подумала Лола, правда, вслух ничего не сказала. Но Маркиз прочитал ее мысли.
– Все из-за тебя! – снова завел он. – Да будь проклят тот день, когда я решил взять тебя в помощники!
– Да я-то при чем? – заорала в свою очередь Лола, которой надоело слушать гадости в свой адрес.
– А кто уговорил меня взяться за это тухлое дело? Кто пялился на этого надутого Фанфаронова как на икону, только что в ноги ему не падал? Кто дал ему согласие, не успел я вообще ахнуть? Кто тебя просил высовываться?
– Никто, – ответила Лола на последний вопрос, – а ты бы меня не послушал. Вечно ты все сам решаешь, а когда нужно было проявить твердость…
– Да отстань ты! – устало отмахнулся Леня. – Ладно, хватит об этом. Проехали.
– Правильно, забудь и выброси этого Фанфаронова из головы! – подхватила Лола. – Может, он вовсе не гений!
– Да мне по барабану! Получается, мы какую-то постороннюю бабу выслеживали. Которая по паспорту этой Петушковой живет! Вот что, Лолка, – Леня смотрел серьезно, – нужно тебе пойти в этот фитнес-центр и положить на место все, что ты там взяла. Мало ли какие у этой лже-Петушковой могут быть причины так делать? Мы в ее жизнь случайно влезли, так что подводить человека не стоит. И тогда действительно выбросим из головы этого индюка Фанфаронова.
Лола не посмела отказаться. Ее компаньон и повелитель согласился только отложить визит в фитнес-центр на завтрашнее утро.
Менеджер Олеся встретила Лолу как родную. Больше того, Лоле показалось даже, что статуя Железного человека тоже обрадовалась ее приходу. Пришлось оплатить постоянный абонемент, после чего Лола прошла в раздевалку.
История повторилась. В раздевалке толкались те же болтливые девицы, которые утащили Лолу в бар, затем все трое поплавали в бассейне, и Лоле удалось улизнуть от них только в турецкой бане, где было много пара.
В раздевалке, к счастью, никого не было, и Лола решила, что с нее хватит. Вот сейчас она положит ключи в семнадцатый шкафчик и убежит из этого гадючника далеко и надолго.
Решив не терять время на переодевание, Лола подошла к шкафчику и поковыряла в замке шпилькой. То ли мокрые руки действовали неловко, то ли шпилька попалась некачественная, но замок не открылся. Зато открылась дверь, заскочила какая-то девчонка, выхватила из своего шкафчика мобильный телефон и убежала, не взглянув на Лолу, которая усиленно делала вид, что сушит волосы феном.
В мокром купальнике было холодно, Лола накинула полотенце и снова подошла к нужному шкафчику.
На этот раз замок щелкнул, но дверца почему-то не открывалась. Лола потянула сильнее, полотенце упало на пол, она дернула за ручку что было силы. Дверца распахнулась, и на Лолу вывалилось что-то большое и страшное, Лола едва успела отскочить в сторону, но запуталась в полотенце и шлепнулась на пол.
Ошеломленная, она повернулась, потирая ушибленное плечо, и увидела, что рядом с ней лежит хлипкий мужчина в скромной серой курточке и поношенных брючатах. Глаза у мужчины были широко раскрыты, рот тоже, из него торчали передние зубы, что придавало ему сходство с зайцем. Мертвым зайцем.
Вот именно, до Лолы с трудом, но дошло, что незнакомец мертв. Окончательно и бесповоротно, потому что только мертвое тело может падать на пол с таким глухим деревянным стуком. Стало быть, он выпал из шкафа.
Очевидно, от шока на Лолу нашло временное помутнение рассудка, потому что первый вопрос, который всплыл у нее в голове, был: как этот тип поместился в шкафу?
Она поднялась с пола и прикинула рост трупа и размеры шкафа. Так, ну если вот тут согнуть, а здесь повернуть, то, пожалуй, пролезет…
Тут наконец шок прошел, и Лола открыла рот, чтобы заорать – громко, художественно, со вкусом и переливами. И чтобы прибежали люди, суетились вокруг, совали ей нашатырь, воду, валидол и еще много всего. И чтобы симпатичный доктор участливо держал за руку, и можно было забыть обо всем и трястись и рыдать в свое удовольствие.
Лола набрала в грудь побольше воздуха и бросила взгляд в зеркало, чтобы посмотреть на себя со стороны и, если надо, подправить мизансцену. То, что она увидела в зеркале, ее несколько отрезвило. На полу лежал труп, точнее, на ее розовом купальном полотенце. Рядом была лужа, натекшая с ее мокрого купальника, и сама Лола – грязная и мокрая. Что она скажет, когда ее спросят, за каким чертом она полезла в чужой шкафчик? И поверят ли ей, что труп был запихнут в шкаф?
Не поверят, поняла Лола. Начнется шум, вызовут полицию, она первая попадет под подозрение. Ее увезут в наручниках и посадят в камеру с ворами и убийцами.
Лоле стало страшно. Не так, как раньше, когда она собиралась устроить истерику, а страшно по-настоящему.
Как ни странно, страх этот пошел ей на пользу. В голове у нее прояснилось, руки перестали трястись, она смогла спокойно взглянуть в лицо опасности.
«Бежать, – поняла Лола, – бежать немедленно отсюда. И никогда не возвращаться. Ничего не видела, не слышала, и вообще никогда тут не была».