Четверо колонистов направились к ящикам.
Врач и сержант тем временем подошли к двери, ведущей в барак.
Если бы я только знал, что должно было произойти…
Один из колонистов, называвший себя Свеном Свенсоном, споткнулся возле ящика, который должен был нести. Чтобы не упасть, Свенсон сделал три быстрых шага вперед, по направлению к военному. Солдат стоял, выпрямив спину, сцепив руки за спиной. На губах его блуждала усмешка – он был счастлив, осознавая свое превосходство над местным сбродом. Внезапно в руке Свенсона блеснула полоска стали. Солдат, наверное, не успел понять, что произошло, когда остро заточенный нож Свенсона рассек ему горло. Еще стоя на ногах, солдат захрипел, забулькал кровью, страшно вытаращил глаза и обеими руками попытался зажать рану. Кровь, брызнув меж пальцев, окропила лицо и серую робу Свенсона. А он, похоже, и сам не сразу понял, что же сотворил. Сначала он замер, как истукан. А затем, когда тело солдата стало заваливаться на него, испуганно отпрыгнул в сторону. И вдруг – вскинул над головой руку с окровавленным ножом и дико заорал. Что должен был выражать сей крик, испуг или торжество, я до сих пор не пойму.
Двое колонистов кинулись на другого солдата. И им даже удалась повалить его на землю. Но, в отличие от убитого, этот боец успел среагировать. Он пнул одного из нападавших ногой, другого ударил кулаком в висок и одним рывком вскочил на ноги. Мне кажется, я слышал хруст позвонков, когда он, схватив за челюсть, резко дернул в сторону голову напавшего на него колониста. Ногой выбив нож из руки второго, солдат чуть наклонился и коротко ткнул его согнутым пальцем в шею, после чего колонист больше не двигался.
Тем временем самая большая группа мятежников накинулась на врача и сержанта. Но и тут их ожидало полное фиаско. Сержант крутанул на пальце стоппер. Но не стал нажимать на нем кнопки. Вместо этого он сделал знак рукой оставшемуся в живых солдату. Тот усмехнулся, выдернул из-за спины трассер, надавил большим пальцем на пусковую кнопку и, не целясь, от бедра дал длинную очередь по толпе мятежников.
– Что вы делаете! – возмущенно закричал врач. – Это же государственная собственность!
– Эта государственная собственность только что убила одного из моих бойцов, – спокойно ответил сержант. – Не думаешь же ты, что я оставлю это без последствий.
– У вас есть стоппер!
– Какой, грех тебя забери, стоппер! – Сержант кинул пластиковую коробку стоппера на землю и раздавил ее каблуком. – Если у кого-то из них в голове появилась мысль, что на нас можно поднять руку, значит, голову эту нужно отсечь.
Из кобуры на поясе сержант достал пистолет, аккуратно перещелкнул затворную планку, перехватил рукоятку обеими руками, тщательно прицелился и плавно нажал на спусковой крючок. У стоявшего рядом со мной человека голова будто взорвалась. Что-то мягкое и теплое шлепнулось мне на щеку и прилипло.
Должно быть, именно это вывело меня из состояния ступора. Я понял, что сержант не собирается вершить суд. Он не станет выяснять, кто причастен к попытке мятежа, а кто случайно оказался рядом. Он убьет всех. Чтобы случайно не отпустить виновного.
Я сорвался с места и побежал со всех ног, сам не зная, куда и зачем. Следом за мной рванулись еще четверо. Двоих уложили пули. Но двое других успели нырнуть в кусты следом за мной. Мы поползли на четвереньках, не выбирая направления. Лишь бы только подальше от места, где нас должны были убить.
Сердце колотило по ребрам, будто вознамерилось сломать их и выскочить из клетки; стекавший со лба пот заливал глаза; сухой, шершавый, как наждак, язык не умещался во рту. Я полз, не чувствуя саднящую боль в сбитых коленях и до крови изрезанных острой травой руках. Полз, пока не упал, обессилев.
Наверное, на какое-то время я утратил способность воспринимать окружающую действительность. Страх ли тому был причиной или чрезмерная усталость – какая разница. Я очнулся, лежа на земле, уткнувшись лицом в сухую, свалявшуюся траву. Не двигаясь, я прислушался. До моего слуха доносился только шелест волнуемой ветром травы да отрывистые всхлипывания птицы. Я перевернулся на спину. Птица кружила надо мной в бездонном небе и будто оплакивала мою жизнь. В которой больше не оставалось места ни смыслу, ни надежде, ни любви.
Не помню, какие мысли роились в тот момент у меня в голове, но почти уверен, что среди них не было ни одной хотя бы мало-мальски оптимистичной. Жизнеутверждающей. Все катилось в тартарары. И этот мир, и я вместе с ним. Хотелось вот так и лежать, глядя в небо. До тех пор, пока не наступит конец. Он ведь должен был когда-то наступить. Без воды человек может протянуть не более трех суток. А я уже страшно хотел пить.
И вдруг в какой-то момент я понял, что страдания доставляют мне радость. Потому что, пока я испытывал муки, я знал, что еще жив. Вот такая, понимаете ли, извращенная логика…
Не знаю, сколько бы я так пролежал, если бы не услышал шелест травы справа от себя. Это был уже не ветер. Я быстро перевернулся на бок. Раздвинув траву, на меня посмотрел один из тех, кто бежал вместе со мной. У него были маленькие черные глазки и старый шрам над правой бровью. Рядом находился и второй беглец.
– Живой? – шепотом спросил меня первый.
– Уже полгода, как труп, – ответил я.
– Шутник, – осклабился второй. – Что делать-то будем?
– Надо уходить.
– Куда?
– Не знаю… Все равно куда, лишь бы подальше… Когда местность прочесывать начнут…
– Не начнут.
– Почему?
– Ты что, спал?
– Ну-у… Вроде того.
– Челнок улетел.
Я посмотрел на небо, как будто надеялся увидеть там след улетающего челнока.
– Давно?
– С полчаса назад.
– Надо вернуться в поселок.
– Сдурел!
– Может, там кто живой остался.
– Ну и что? Нам сейчас о своих шкурах думать надо.
– И о своих тоже. Ты знаешь, где тут ближайшая река или озеро? Нет? Вот то-то и оно. Значит, куда бы мы ни пошли, нужно хотя бы водой запастись.
– Точно, – поддержал меня второй. – Может, они и ящики с пищевой смесью бросили. Тогда и еды прихватим.
– А еще инструменты. Что-то сгодится как оружие.
– Ну, ладно, – вынужден был согласиться первый. – Только быстро. Заберем все, что нужно, и сразу сматываемся. Кто их знает, – он многозначительно посмотрел на небо. – Может, прилетят еще.
– Непременно, – кивнул я. – Хотя бы для того, чтобы порядок навести.
На самом деле я уже тогда был уверен, что на наше место непременно привезут новых живых мертвецов. Вот только ошибся, полагая, что вас высадят там же, где мы свой поселок строили.
Ну, да ладно…
Итак, мы втроем осторожно поползли назад, к поселку. Кто знает, может, кто-то из солдат остался. Они ведь, наверное, пересчитали трупы и поняли, что некоторым удалось скрыться. Быть может, не нам одним.