– Наверное, то же самое говорили себе жители старой Земли перед тем, как явились механики.
– Ну, не знаю…
– Ладно, грех с ними, а нам-то теперь что делать? – Дик задумчиво посмотрел на вход в Лабиринт.
– Я думаю, стоит дойти до конца прохода и посмотреть, что там.
– Это понятно, – кивнул Дик. – Это прямо сейчас. А вообще? Так сказать, в дальнейшей перспективе?
– Что бы там ни было, лезть в Лабиринт я не хочу. – Александр поднялся на ноги.
– Даже в самом крайнем случае?
– А что ты называешь крайним случаем?
Они снова шли вдоль прохода, всматриваясь в гусеничные следы под ногами. Как будто монетку потеряли – антикварную! – и теперь надеялись отыскать. А вдруг…
Э, нет, никаких «вдруг»!
Дик и Александр шли по проходу, который после Лабиринта казался им уже чем-то само собой разумеющимся, и продолжали обсуждать начатую тему. А как же иначе? Обнаружить первооснову Вселенной, суть всех вещей, альфу и омегу пространства и времени – такое не каждый день случается. И далеко не с каждым. Поэтому тему следовало отработать по полной.
– Крайний случай… – Дик в задумчивости постучал согнутым пальцем себе по макушке. – Ну, скажем, это когда тебе приходится думать о том, как спасти свою жизнь.
– Часто об этом думаешь?
– Последнее время – нет.
– Тогда этот вариант отпадает.
– А если мы не найдем другого способа покинуть планету?
– Если не найдем – значит, плохо искали. Или только делали вид, что ищем, а вовсе не хотели найти.
– Вот ты как!
– Именно. Как говорил Император Ху: «Ищите и обрящете».
– Император Ху этого не говорил.
– А, какая разница. Кто-то ведь все равно сказал.
– Значит, в Лабиринт – ни при каких обстоятельствах?
– Точно.
– А я бы не стал зарекаться… Что транги делают на этой планете?
– Ты ждешь ответа от меня или предлагаешь вместе подумать?
– У тебя есть ответ?
– Есть некоторые соображения.
– Ну, так выкладывай.
– Определенно, сектор Грешного Треугольника представляет для трангов, а следовательно, и для Лабиринта, некий интерес. Они не хотят, чтобы здесь ошивались посторонние.
– Однако мы здесь уже не первую неделю ошиваемся.
– На нас они не обращают внимания. Мы для них все равно что муравьи, которых станут давить только после того, как они начнут кусаться. Или грызть стропила в доме. Поэтому я и говорю – не стоит соваться в Лабиринт. Иначе за свою назойливость придется отвечать.
– А как же «Семецкий»?
– Видимо, присутствие «Семецкого» в Грешном Треугольнике показалось трангам слишком уж назойливым.
– Значит, такая же судьба уготована и кораблю, который пришел на смену «Семецкому»?
– Не хотелось бы пророчить беду, но, по всей видимости, да.
– И как нам это может помочь?
Совсем не такой реакции ожидал от Чики Александр. Он-то полагал, что Дик проявит хотя бы тревогу за судьбы своих товарищей по оружию. Но Дик мыслил на редкость прагматично. Ни тебе боевого братства, ни сам погибай, а товарища выручай. Или это смерть сделала его другим? Настолько другим, что он уже никак не соотносил себя с теми, кто теперь стал его тюремщиками?
– Честно говоря, – Александр пожал плечами, – я об этом пока не думал.
– А стоило бы, – вроде как с упреком заметил Дик. – Самое подходящее время смотаться, когда тюремщиков поблизости нет.
– Верно, только на чем?
– У нас есть Лабиринт, – принялся загибать пальцы Дик. – Есть транги. Значит, уже есть из чего выбирать.
– Еще у нас есть уурсины, – добавил Александр.
– А они-то тут при чем? – удивился Дик.
– Мне кажется, я понял, почему на этой, вполне комфортной для жизни планете обитает всего несколько сотен, никак не больше тысячи уурсинов. Они пришли сюда через Лабиринт.
– Зачем?
– Об этом Юм-Памарака стоит спросить.
– Старый хитрец не ответит, – усмехнувшись, покачал головой Дик. – Или начнет говорить так, что и грешник не поймет. А вот Ут-Ташан, помнится, говорил, что они прячутся, когда приходят транги.
– Это еще не значит, что транги терроризируют уурсинов. Если бы они захотели, то могли уничтожить всех местных жителей. Я бы даже рискнул предположить, что уурсины как раз и являются тем, что так тщательно оберегают транги. Они – первопричина возникновения Грешного Треугольника.
– Что-то я совсем запутался, – потряс головой Дик. – Лабиринт, транги, уурсины… Почему ты непременно хочешь увязать все воедино?
– Все и без меня складывается. Мы видели открытый вход в Лабиринт?
– Видели, – подтвердил Дик.
– Что само по себе уже невероятно. За тысячелетие, прошедшее после гибели Старой Земли, никто не находил вход в Лабиринт. Хотя искали целенаправленно и со знанием дела. А мы вот так, запросто, свалились на эту планету, поболтались здесь с полгодика, и, на тебе – Лабиринт. Вход – это, по всей видимости, что-то вроде внешнего сенсора, через который в Лабиринт поступает непрерывный поток информации. И одновременно ворота для трангов, которые обеспечивают изоляцию планеты от внешнего мира. Что есть на этой планете такого, чего нет больше нигде?
– Нас, как я понимаю, в расчет брать не следует?
– Верно понимаешь.
– Тогда – уурсины? – высказал саму собой напрашивающуюся догадку Чики.
– Точно! Удивительный народ, который понятия не имеет о времени. Отдельные представители уурсинов, как мы сами могли убедиться, обладают феноменальными знаниями о мире и природе всего сущего. Однако знания эти облечены не в строго научную, а мифологизированную форму. Они живут, не ведая печали и сомнений. Делают только то, что считают нужным. Так, словно получают удовольствие от каждой прожитой минуты… Как некие высшие существа, для которых в мире не осталось тайн.
– Я не хотел бы быть уурсином, – сказал Дик.
– Почему?
– Я люблю неожиданности и сюрпризы.
– А как насчет смерти?
– А что смерть?
– Ты и ее относишь к разряду неожиданностей?
– Нет, Смерть – это вполне прогнозируемая вещь. А неожиданность… Да вот же она!
За разговором они незаметно добрались до выхода из прорезанного в скальном массиве прохода. По другую сторону горной гряды крутые отроги образовывали нечто вроде котловины, попасть в которую можно было только через проход. Густая зеленая трава, с вкраплением мелких желтых цветов, покрывала склоны и дно котловины. Быть может, цветы и представляли какой-то интерес для ботаников, но Дика с Александром заинтриговали не они, а расположенная на самом дне котловины явно искусственная конструкция, состоящая из нескольких разрозненных элементов. Место в центре конструкции занимал огромный металлический диск с подъездным трапом. Вокруг него в правильном симметричном порядке размещались сотообразные сегменты, вознесенные на толстых металлических опорах метров на восемь над землей. Вся система имела внушительный и весьма серьезный вид.