Олег глянул вправо, где за сизой дымкой почти уже скрылся из глаз пруд, на Сашу, что склонился над жаровней, и бросил нехотя:
– Я и тут заработаю. Чего я на этом Кастберге не видел… Холод собачий, а норвеги – психи и алкаши через одного. Хотя рыба там зачетная, конечно. Рыба! – Он подался вперед, и Анюта едва успела отшатнуться.
– Ты говорила, что в пруду полно рыбы? Где она? Показывай!
Он чуть ли не силком согнал Анютку с кресла и буквально потащил к пруду, стараясь не глядеть на встревоженного Сашу. Впрочем, на очкарика сейчас было плевать – Олег был готов на все, лишь бы уйти от неприятного разговора. Командировку на Кастберг ждали многие в их конторе, ждали долго, а когда пришла штатка, там оказалось всего пять фамилий, в том числе и Олега. А он уже заранее знал, что откажется, и сейчас, когда до даты подписания контракта осталось всего две недели, за свободную вакансию шла чуть ли не открытая война. На Олега смотрели как на психа. По мнению коллег, только дурак мог отказаться от возможности пожить в «приличной», по их понятиям, стране, да еще и неплохо заработать при этом.
– Далась тебе эта рыба. – Анютка с ворчанием топала по мокрой от тумана траве. – Удочки, что ли, покупать собрался или сразу сетку? Проще динамитом, возни меньше…
Она остановилась, глянула на Олега, потом на дом за забором. Олег тоже смотрел туда и ловил каждый звук. Показалось или оттуда донесся звон разбитого стекла? Звук был тихий и какой-то нечеткий, точно смазанный, и дальше ничего не последовало.
– Показалось. – Анютка нехотя пошла дальше. Впереди в сизой дымке виднелись остролистая осока и мощный камыш, что вымахал уже в рост человека. Его бурые толстые макушки мотались под ветром, и с них, как весной с одуванчиков, отлетали клочья пуха. Под ногами захлюпало, Анютка остановилась, обернулась:
– Дальше не пойду…
И осеклась, смотрела куда-то вдаль и даже прищурилась близоруко, вытянула шею. Олег обернулся.
Над соседкиным забором поднимался дым, густой, черный столб. Он рос на глазах, колыхался от ветра и вдруг лег набок, раздался негромкий треск.
– Пожар… – Анютка не верила своим глазам и застыла на месте, осознавая происходящее. Олег рванул к забору, бежать пришлось в горку, и ноги скользили по мокрой глине.
– Пожар! – кричала ему в спину Анечка. – Пожар, горим! Саш, звони! Да быстрее ты…
Муж что-то орал в ответ, но Олег не оборачивался. Он оказался у забора, ухватился за край, подтянулся и повис животом на досках. Те кое-как держали его вес, скрипели и качались, со старых деревяшек сыпалась труха, но Олег держался крепко. Грохнется забор – плевать, тут невысоко, гораздо хуже другое.
Из окна бабы-Вериного дома рвалось пламя. Быстрый рыжий огонь бился внутри, выплескивался наружу, стены быстро покрывались копотью. Пламя гудело, набирало силу, и тут его перекрыл жуткий то ли вой, то ли крик. Олегу стало не по себе, он все никак не мог понять, откуда несется этот звук, пока не поймал краем глаза быстрое белое пятно. Белая кошка с рыжими ушками носилась вдоль дома и орала чуть ли не человеческим голосом, звала своих детей, а те не отвечали. Тогда кошка кинулась к окну, но тут же отскочила – оттуда вырвался длинный огненный язык и свесился с подоконника, стена мигом почернела и задымилась.
– Что там? – Анютка тщетно пыталась взобраться на забор, смешно подпрыгивала рядом. Сюда же торопился Саша, бежал почему-то с лопатой в руках и тревожно поглядывал на густой дым от пожара.
– Что там? – Саша запыхался и пытался успокоить дыхание. Олег только собрался ответить и тут увидел бабу Веру. Она стояла у распахнутой калитки с полным воды ведром в руке. Стояла и смотрела на свой горящий дом, потом разжала пальцы, выронила ведро и побежала по тропинке к крыльцу. А дальше все произошло очень быстро: пожилая женщина споткнулась на ровном месте, грузно упала наземь, попыталась подняться и не смогла. И вдруг закричала, как недавно кошка, только громче и страшнее, и Олег почувствовал, как это бывает, когда кровь стынет в жилах. Он подтянулся повыше, влез на полусгнившие доски и кое-как держал равновесие, точно акробат в цирке. Забор ходил ходуном, доски визжали, внизу, вздыбив шерсть, металась перепачканная сажей белая кошка и яростно шипела. А баба Вера не двигалась, так и лежала ничком на тропинке, неловко подвернув под себя руки.
– Туда, быстро! – крикнул Олег Медведевым, и они дружно рванули в обход, причем Саша с лопатой так и не расстался, тащил ее на плече.
– В «Скорую» звоните и в полицию! – проорал им вслед Олег. Анютка на ходу принялась набирать с мобильника номер, обогнала мужа и скрылась за углом забора. Олег чуть привстал, приготовился спрыгнуть с забора и тут заметил слева какое-то быстрое движение. Две темные фигуры резво метнулись прочь, у одной на спине Олег заметил рюкзак, второй беглец обернулся и наддал еще.
«Ах ты тварь!» – От догадки аж дыхание перехватило. Значит, не показалось тогда, стекло действительно разбилось. А вот почему: бутылку с «молотовым» кинули или, расколотив, просто плеснули в окно бензина и бросили спичку – это уже неважно. Эти двое постарались, к гадалке не ходи. И не сразу смылись, а ждали, когда разгорится пожарче…
Забор повело вбок, Олег спрыгнул вниз и едва успел отскочить в сторону. Доски рядком повалились следом и едва не пришибли его. Под ноги метнулась кошка, зашипела, вздыбила шерсть и едва не кинулась на Олега. Потом шарахнулась к дому, но оттуда несло нестерпимым жаром, и кошка отскочила, снова заорала, да так, что по спине пробежал холодок.
– Баба Вера, вы живы? – Анюта оказалась рядом со старухой, но близко подойти не решалась. Зато Саша мигом оценил обстановку – перевернул женщину на спину и плеснул бабе Вере в лицо колодезной водой. Анюта заметила Олега и кинулась было к нему, но тот крикнул ей:
– Здесь ждите! Полицию вызвали?
– Да, и «Скорую»! – Анюта показала мобильник, точно доказательство.
Олег развернулся и рванул к камышам, куда бежали те двое. Бежали резво, оглядывались редко и, заметив Олега, дружно наддали, да так, что моментально ушли в отрыв. Но рано радовались, сырая почва тормозила бег, трава, кочки и кротовьи норы делали свое дело, и беглецы начали уставать. Оглядывались они уже чаще, и Олег успел отлично рассмотреть их. Овцеводы или сборщики хлопка были примерно одного роста, невысокие, один плотнее, другой тощий, на спине у него болтался рюкзак. Оба черноволосые, узкие глазки зло прищурены. Смуглые рожи успели побагроветь от натуги, тот, что поплотнее, на бегу вытер рукавом лоб. Оглянулся еще раз и с размаха грохнулся в мокрую глину, заелозил в ней. Тощий сбавил прыть, притормозил и даже дернулся назад, но Олег успел первым.
Он сшиб с ног вымазанного в грязи человека, швырнул его рожей в прибрежную тину и вывернул тому руки. Заозирался в поисках, чем бы связать поганца, а тот дергался, вертелся ужом, и Олег врезал-таки ему кулаком по затылку. Ударил вполсилы, но «овцеводу» хватило, он вскрикнул и затих, и Олег, недолго думая, спеленал его по старинке. Сдернул куртку до локтей, и «овцевод» оказался точно в смирительной рубашке, не очень надежной, правда, зато теперь можно заняться вторым.