Уилл наблюдал за происходящим, стоя на коленях у входа в пещеру. В какой-то момент отверстие портала начало сокращаться. Дейв вернулся к человеческому росту. Он получил с десяток ран, и все они кровоточили. Уилл увидел в глазах Дейва испуг – раньше он его таким никогда не видел.

– Ты в порядке? – спросил Дейв, тяжело дыша.

Уилл кивнул.

– А ты?

– Бывало и лучше. Это был один из самых мерзких гадов.

Он сделал шаг к Уиллу. Внезапно из уменьшающегося отверстия портала вылетели длинные израненные руки вендиго и схватили Дейва за пояс.

– Что такое «не везет», приятель, – прохрипел Дейв, сунул руку в карман, что-то вытащил и бросил. Предмет упал в снег совсем рядом с пещерой.

– Нет! – в отчаянии выкрикнул Уилл.

А в следующее мгновение тварь втащила Дейва в Небытие, и портал закрылся и исчез.

В пещере стало тихо. Уилл снял очки и дрожащей рукой убрал в карман. С бешено бьющимся сердцем Уилл вышел из пещеры, упал на колени, запустил руку в ямку в снегу и нащупал нечто твердое.

Это был стеклянный кубик Дейва, внутри которого вращались две черные «игральные кости».

И снова послышался звук мотора. Он звучал все громче.

Уилл посмотрел на небо.

Прямо над ним кружил вертолет. Он снизился к вершине горы. Уилл увидел, как открывается дверца. Оттуда сбросили веревочную лестницу прямо к нему, и он подумал:

«Я знаю, кто это. Кто же это такой? Сейчас, сейчас вспомню…

Да, это директор школы, Рурк».

Мама и папа

«Ты Пробудился? Он – единственный ребенок… Тысяча девятьсот девяностый… Пророчество Паладина… Римские цифры… клиника… результаты теста… «Фонд Гринвуда».

Открой все двери и Пробудись».

Обрывки мыслей вертелись в сознании Уилла. Мало-помалу он осознал, что лежит на спине, на кровати с чистыми льняными простынями. Он не мог понять, долго ли здесь лежит. А еще он почувствовал, что рядом с ним кто-то есть. Он открыл глаза. Он находился в палате медицинского центра. Оглядевшись по сторонам, он увидел их обоих. Они сидели рядом с его кроватью, озаренные бледным светом луны.

Мама и папа. Джордан и Белинда. Настоящие. Увидев, что он пришел в себя, они поспешили к кровати и принялись его по очереди обнимать.

– Мы так боялись, что потеряем тебя, – сказала мама. – Слава богу, Уилл.

– Я знал, что с тобой все нормально, – пробормотал Уилл. – Все время знал. Просто знал, и все.

– Мы так гордимся тобой, сынок, – сказал отец. – Нам все рассказали. Мы знали, что ты справишься.

– Сам не знаю, как у меня получилось. Правда, не знаю. Но мне много помогали друзья. Один бы я ни за что не справился.

– Мы в тебе ни капельки не сомневались, – сказала мама.

– Ты все преодолел ради нас, Уилл, – сказал отец. – Ты все делал так, как мы тебя учили. Именно так, как мы ожидали.

– Где вы были? – спросил Уилл. – Что с вами случилось?

Джордан и Белинда переглянулись и загадочно улыбнулись. А когда мать повернула к нему голову, Уилл увидел, что шрама нет.

– Расскажем ему? – спросил Джордан, протирая очки.

Белинда заботливо улыбнулась, наклонилась и рассеянно убрала прядь волос со лба сына.

– Так много надо рассказать, – проговорила она.

Уилл услышал тихую музыку. Отец привез проигрыватель. На столике в углу палаты крутилась черная пластинка, шипела игла и звучал хор: «All you need is love… All you need is love… All you need is love, love… Love is all you need…» [44] .

– Ты так близко к разгадке, Уилл, – сказал Джордан.

Уиллу вдруг стало не по себе, он торопливо обвел палату взглядом. На столе у окна стояла ваза с цветами – белыми хризантемами. Луна освещала цветы. Рядом с вазой лежали компас и стальная линейка. А кроме того – шахматная доска. Два черных рыцаря [45] противостояли отряду белых пешек. Уилл услышал поблизости постукивание мяча, посмотрел налево и увидел две старые деревянные теннисные ракетки в углу. А самое странное: рядом с ракетками стоял стул, а на его спинке примостился живой сокол. И он смотрел прямо на Уилла – свирепый и царственный.

На пороге, наполовину скрытый ночной тенью, стоял тренер Джерико. По его левой, бессильно повисшей руке непрерывно стекала кровь.

– Ты видел одного из них, – сказал Джерико. – Одного из Древних. Вендиго.

Игла заехала в бороздку, ее заело на одном месте. «Love… love… love…»

– Прошу прощения? – недоуменно проговорил Уилл.

– Пророчество, – объяснил отец. – Мы должны были рассказать тебе. Давно следовало это сделать.

– Но нам не хотелось, чтобы ты узнал о некоторых вещах, – добавила мать, наклонившись к Уиллу. – Мы так сильно любим тебя, а ты нас по-настоящему никогда не знал. Мы не могли тебе позволить. Ради твоей безопасности. Еще до твоего рождения. – Уилл открыл глаза. Он лежал на больничной кровати, в палате изолятора медицинского центра. Горел мягкий свет, за окном было темно. Уилл поморщился. У него ныло все тело. В сгиб его левого локтя была воткнула игла, рядом с кроватью стоял штатив с капельницей.

Рядом с кроватью сидел тренер Джерико. Его левая рука лежала на перевязи, на его плечи было наброшено длиннополое черное кожаное пальто. Его бронзовое лицо казалось неподвижным и неподатливым, как кремень.

– Я все еще вижу сон? – спросил Уилл.

– Нет, – ответил Джерико. – Ты пробудился.

Пробудился. Уилл попробовал прочесть мысли тренера, но не сумел.

– Вы уже многое знаете?

– Достаточно.

– Вы знали, что кое-кто из ваших ребят замешан?

– Теперь знаю, – ответил Джерико.

– Не такая уж большая команда у вас осталась.

– Не нужна мне команда, – сказал Джерико. – У меня есть ты.

Уилл зажмурился, вспомнил обрывки сна.

– Что такое «вендиго»?

– Древний хищник, – ответил Джерико. – Яркий пример хорьковой медицины.

– Что, они убивают больше, чем поедают? – спросил Уилл.

– Да, вот только вендиго питается душами, – сказал Джерико. – И никогда не насыщается.

Уилл вспомнил тело Лайла, корчащееся на полу пещеры, и поежился.

– Мне приснилась птица, – признался он. – Сокол.