Дни рождения, свадьбы, крестины, новоселья — все проходило мимо, и только Ника всегда значилась в списке приглашенных. Знакомые не разговаривали с ними или выплескивали на них грязь, состряпанную Никой. Одиночество и оковы! Оковы и одиночество! Салат из одиночества! Они замкнулись друг на друге, укрылись друг за другом, у них не осталось больше жизненного пространства, лишь то, в котором следовало отдавать долги, вести борьбу, отстаивать право на совместную жизнь.
С этого момента Абель начал меняться. Он, раньше возглавлявший список прожигателей жизни, ночных мотыльков, любителей острых ощущений, замкнулся в своей раковине и исчез из города. Затворившись в страницы любимых книг, он открывался лишь для музыки, паря между нотами джаза, фольклорных напевов родного края и классических произведений. Он открыл для себя удовольствие прогуливаться по лесу вместе с Мари-Солей и собирать невиданные дикие растения. В его душе поселился мир, и все его существование отныне превратилось в долгую медитацию, эйфорию от покоя повседневности, от поэзии обыденного, от гармонии обретенного. Мелкие события превращались в церемониалы, верховной жрицей которых, конечно же, оставалась Мари-Солей. Они шли по дороге времени, как сиамские близнецы, в поисках крошечных веточек, необходимых для строительства их гнезда. Они выстраивали и самих себя, они строили супружескую чету, способную превратить грубую реальность в шкатулку маленьких радостей. На работе заметили, что Абель перестал опаздывать, что стал вкладывать душу в любые начинания с серьезностью созидателя. Ему нужны были результаты. Он работал без отдыха… Его речь освободилась от былой фривольности. Он стал походить на диаграмму, для которой не существует ничего, кроме стремления несмотря ни на что двигаться вверх. Он стал человеком, готовым достойно и стойко встретить любые трудности. Изменилась даже его внешность. Волосы всегда безукоризненно причесаны, костюмы вычищены и наглажены, ногти ухоженны, ботинки начищены. Весь его облик выдавал мужчину, заботу о котором взяла на себя сама добродетель. Его новое поведение со временем принесло ему молчаливое уважение, которое обычно проявляют к выдающимся личностям. Он все чаще и чаще стал слышать обращение «господин Абель» или «господин директор», против которого по-прежнему протестовал. Наиболее наблюдательные догадались, что все эти внешние перемены неразрывно связаны с глубинными переменами его личности. В нем просыпалась невероятная, доселе дремлющая, сила.
Абель достаточно поздно открыл для себя систему зубчатых передач общества и осознал, как вертятся шестеренки мироздания. Удачливый, легкомысленный, он мчался по дороге жизни, не подозревая о бездонных ловушках и встречных ветрах. Его величество Случай всегда спешил ему на выручку. Ангел-хранитель, добрая фея-крестная совместными усилиями оберегали его, порой без его ведома. И вдруг, внезапно, перед глазами распростерлось поле битвы. Декорации остались прежними, все те же исполнители, все те же актеры, изменились только их роли. В проектор вставили новую пленку, и в этом фильме, где появилась Мари-Солей, они превратились в загнанную дичь, окруженную множеством охотников с ружьями, некоторые из которых оставались пока в засаде. За один миг он повзрослел, возмужал, как моряк, переживший кораблекрушение. Он понял, что всегда был одинок в этом мире, несмотря на всю окружавшую его суету. Его единственный спасательный круг носит имя Мари-Солей, потому что она верит в него и любит его. Он стал «читать» лица, как карты Генерального штаба, рассматривать ситуации, как загадки, требующие решения, а события — как метеорологический прогноз. И, наконец, он осознал, что весь мир украдкой, как взломщик, проник в иную эпоху: в эпоху приговоренных мужей! В эру перепуганных мужчин, отныне безоружных в войне с женщиной. Жуткие истории всплыли в его памяти.
История о женщине, которая для того, чтобы получить пособие матери-одиночки, выгнала отца своих детей. Ему было разрешено появляться дома только поздней ночью, под покровом темноты, чтобы ни одна душа не заметила его. Этот мужчина, рубщик сахарного тростника, разнорабочий, работящий малый, привык считать себя единственным кормильцем семьи, и вот однажды он превратился в старую ненужную вещь, убранную на чердак, откуда его доставали в зависимости от настроения его подруги или же от времени суток. Он давился своим ужином и своим стыдом, а потом его опять задвигали в угол, и он становился нулем без палочки. Самым невыносимым было то, что мало-помалу его сожительница скопила на телевизор, обзавелась плитой последней модели, купила в кредит мягкую мебель, и все на деньги государства, сумма которых превосходила ту, что он мог добыть своим трудом. Она перестала интересоваться его мнением. Он стал безбилетным пассажиром, которого пустили в поезд исключительно из жалости.
Однажды ночью он обнаружил рядом с домом припаркованный автомобиль некоего господина. Бедняга стучал, молотил кулаками что было мочи: полиция оттащила его за плечи и отправила ночевать в грязную камеру. Она осмелилась вызвать полицию! На следующее утро, абсолютно опустошенный, ничего не понимающий, он услышал, что более никогда не должен докучать или угрожать мадам, если, конечно, он не хочет оказаться в тюрьме. Roye! Roye! Roye! Мужчина ничего не понимал. Он худел и строил планы мести. Он катился по наклонной, болтаясь в окрестных барах. И после того, как его красавица произвела на свет симпатичного маленького мулата, получив очередную дотацию и увеличив площадь своего дома, он повесился на берегу реки…
Он вспомнил историю о женщине, устроившей скандал в мэрии, потому что ее мужчина, после рождения их совместного ребенка, пришел, как это полагается, в канцелярию по гражданским делам и выполнил все формальности по признанию новорожденной своей дочерью. Женщина брызгала слюной, стучала кулаком по столу, оскорбляла служащих. Кто вам сказал, что это он отец ребенка? Вы что, свечку держали? Она лишь хотела получать различные социальные льготы как мать-одиночка.
Он вспомнил историю о женщине-преподавательнице, которая в начале года на собрании педагогического состава громко заявила: «Я замужем, и у меня есть любовник. Я хочу, чтобы вы это узнали от меня, а не от сплетниц…»
Он вспомнил историю о женщине, которая через два месяца после рождения очередного ребенка исчезла в неизвестном направлении, оставив отца с детьми…
Истории множились. Разводов становилось все больше и больше. Изначально мужчины, обращенные в веру эмансипированных женщин, решили, что они полностью избавлены от головной боли. Но очень скоро они поняли, как ошибались: расплодившиеся любовники, набеги полиции, моральное и физическое насилие, заговоры, изгнание… В одно мгновение, как стадо овец, обезумевшее от удара грома, женщины вырвались из загона и, выставив вперед рога, затаптывая копытами, рьяно взялись за целомудрие, мораль, религию, репутацию и т. д. Они пытались уничтожить на своем пути все символы их былой зависимости. Как для рабов не существовало хороших хозяев, так и для женщин не стало хороших мужчин. Все мужики, без исключения, были объявлены «мачо», все женщины обрели ореол святых мучениц прежних времен. Тем, кто пытался жаловаться, отвечали: «Что ты хочешь, хорошие платят за плохих! В любом случае следует платить долги наших отцов!» Это была третья отмена рабства на Большом Острове.