И снова суд. За последние десять лет ты выучил здесь каждую ступеньку. Ты вспоминаешь о первом созыве суда после подачи заявления о разводе. Маскарад! Судья признал ваше право на раздельное проживание, но отказал тебе в разводе. Следует подождать шесть лет, объяснил тебе твой адвокат. Шесть лет! Ты не поверил собственным ушам! Шесть лет каторги, шесть лет сопротивления, шесть лет страданий. Все эти шесть лет ты вынужден просить суд отменить решение, по которому ты должен выплачивать Нике половину заработной платы, обороняться от «липовых» обвинений и опровергать подложные документы, представленные гражданским обвинителем, отвечать встречным иском на каждый следующий иск, поданный Никой, терпеть всю мелочность этого мира. Ты все явственней ощущаешь, как разрежается вокруг тебя воздух, как начинают плавиться твои мозги в этой удушающей жаре, от которой ты трещишь и морщишься, как каштаны на огне. Ты приходишь в отчаяние, вновь оказываясь в суде. Снова здесь. Все время здесь, втянутый в эту жуткую процедуру развода, что разъедает кожу на голове. Все, что ты хочешь, — развестись. Раз-вес-тись! Зачем украшать развод кружевами, лентами, вышивкой, побрякушками? Что за садистский закон? Ты не хочешь зла Нике. Напротив, ты желаешь ей самого большого счастья, какое только возможно с ее богатым белым мужчиной… Вечного счастья… Но сейчас у тебя складывается ощущение, что Ника поганит твою жизнь, которую ты с таким трудом пытаешься наладить. И все становится липким и дрянным… дрянным и безобразным… безобразным и идиотским… идиотским и безумным!
Но с каких это пор суд стал игрушкой в руках женщины, горящей желанием отомстить? Ты ничего не понимаешь! Вообще ничего! На этот раз полный букет! Госпожа судья зачитывает очередное прошение, поданное истицей. Если его удовлетворят, тебе придется, помимо ежемесячных алиментов, выплачивать солидную сумму на обучение детей. Прошение подписано «дети» — собственноручно! Как ты сейчас выглядишь здесь, в суде? Голова опущена, ты с трудом сдерживаешь горькие слезы униженного человека. На кого ты похож здесь, в суде? На отвратительного типа, оставившего умирать с голоду своих несчастных детишек, которые из последних сил борются за получение высшего образования, за светлое будущее… Ты похож на распоследнего негодяя! Ты пытаешься навести некий порядок в неразберихе, творящейся вокруг тебя. Послушайте, но я же выплачиваю ежемесячный пансион женщине, которая работает и зарабатывает столько же, сколько и я сам. Она нашла себе нового спутника жизни — достойного и богатого, занимает роскошный дом в престижном квартале и при этом настаивает, что мои дети находятся в бедственном положении и вынуждены подать жалобу в суд на собственного отца! Все это напоминает заговор, состряпанный особой, которую ты так хорошо знаешь! Дети тебя предали, отказались от тебя, приговорили тебя к смерти! Они даже не соизволили подойти и сказать тебе лично, что испытывают какие-либо затруднения! Конечно же, на это их подбила мама, пытаясь замаскировать очередную атаку. Ведь только мама, и больше никто, могла подключить детей к своей войне, сформировать из них ударный отряд, единственный отряд, который способен довести тебя до сумасшествия, до самоубийства. Это ловушка! Теперь ты будешь вынужден платить! Ты запутался в силках! Ты должен признать, что мамочка — гений стратегии, она нашла способ оклеветать тебя.
Шах и мат! Твоя репутация, честь, мораль — все уничтожено, все втоптано в грязь. Ты попал в категорию людей, на которых подают в суд собственные дети. Твое существование жалко и отвратительно. А дальше вновь начинаются дрязги лавочников. Вы так много зарабатываете! Но у меня тоже есть расходы! А вы, мадам, сколько зарабатываете? Конечно, она зарабатывает лишь те жалкие гроши, что ей дарят солнце и облака. Складывается впечатление, что она не работает. Ее кошелек так же пуст, как суп во время Великого поста. И у нее тоже немыслимое количество расходов, ведь она содержит весь Ноев ковчег! Она заботится об утках соседей, о курицах Тати, об осле, который унаследовал мою долю, о лошади Ман Тотуае, о слоне, собирающем налоги, о Деде Морозе, о финансовых акулах, о Братце Кролике и Братце Лисе, об овцах и волках… Столько расходов! Одни расходы! Она падает, поднимается, но достойно несет свой крест! Она голодает изо дня в день, и бродячие собаки делятся с ней хлебом! Это истинная правда, госпожа судья! А ты! О, ты — Крез! Ты оказываешь помощь Онассису, а султан Брунея твой двоюродный брат! Со-вер-шен-но точно, госпожа судья! Ведь у него есть деньги, чтобы содержать свою потаскуху, в то время как дети умирают с голоду. Он отправил ее на двадцать четыре дня в кругосветное путешествие погулять по мосту на реке Квай [37] , посетить дворцы Ватикана и полюбоваться сокровищами бога Камы! И все ей, общипанной трясогузке, подстилке, похлебке из костей, мангусте с драным мехом! Госпожа судья, у него нет расходов. Он питается воздухом, пьет слезы своей возлюбленной, путешествует по радуге, а живет в птичьем гнезде. А все остальное ему предоставляют ЮНЕСКО, ООН и МВФ! Хватит! Ты кричишь: «Хватит!» Прекратите цирк! Довольно слез! Перестань биться головой об камни, чтобы разбить лоб и создать достоверные декорации! Каждый раз одно и то же. Она хочет заставить вас поверить, что она лакейская куртка, настойчиво выпрашивающая у хозяина узорчатой каймы! В реальности она дикий зверь, но изображает саму невинность, чтобы ей, ненасытной пиранье, поверили! Ты смотришь на нее: ее голос журчит, взывая к жалости, спина сгорблена, раздавленная грузом нелегкой судьбы; ее аргументы разлетаются в разные стороны, как стружка драгоценной древесины. Она напоминает маленькую бедную кошечку с мягкими лапами, которая просит защитить ее от страшного, злого волка! Какой фарс! А как ведешь себя ты? Когда задыхаешься от злости, ты действительно начинаешь походить на нарисованный ею портрет! А она развлекается, она заводит тебя все сильнее и сильнее, чтобы ты вышел из себя, потерял контроль. Ты берешь себя в руки и наблюдаешь за судьей. Что за странная профессия! Как она может распутать этот узел, состоящий из подлых ударов, плутовства, мошенничества, пустой болтовни, вероломства; узел, который связывал вас двадцать лет! Ты и сам уже пытался его распутать, освободиться и вернуть свободу жене. А она сочинила сказку, где исполняет роль первой брошенной женщины. И в этой сказке ты владелец миллиардов. Ты обязан отдать ей половину сокровищ пещеры Али-Бабы! Она так мечтает заполучить эти сокровища, что начинает сама верить в них, и чем больше она верит, тем сильнее ее желание разорить тебя. Ты тащишь горб ежемесячных алиментов, которые были назначены судом на основе ее рассказов о твоем несметном богатстве; и вот теперь тебе хотят добавить еще один горб — финансовое обеспечение высшего образования детей. Ты наконец понимаешь, на кого ты похож: на верблюда с рогами!
Судья берет слово, призывая к спокойствию. Адвокаты приступают к прениям, каждый выводит свою партию. Пиликают скрипки, бьют барабаны, вступает тяжелая артиллерия, потоки вранья наталкиваются на опровержения, одна ария сменяет другую. Все это заставляет меня вспомнить о трагикомичной опере. Какая насмешка!
Почему она не скажет правду? Она должна сказать: «Я мечтаю увидеть его еще теплые внутренности на жаровне в аду. Я мечтаю приправить их жгучим перцем, чтобы приготовить отличное жаркое. Я мечтаю сыграть в футбол его яйцами. Я мечтаю сыграть на флейте, вырезанной из его костей. Я мечтаю отдать его плоть на растерзание стервятникам в пустыне. Я мечтаю вынуть жемчужины его глаз и украсить ими свои серьги. Я мечтаю, чтобы он попал в воды Амазонки и его разорвали пираньи. Я готова отдать один глаз, если он потеряет оба…»