Из самых дальних провинций бескрайнего мира, отовсюду, куда достигала слава о нем, приходили к святому люди. Были среди них и такие, кто только ради того, чтобы увидеть старца, проделывали долгий и небезопасный путь по морю.
Старик закончил молиться, когда солнце уже опиралось на скальные зубцы. С трудом поднявшись на ноги, он посмотрел в сторону, откуда приходили люди. Он долго щурил слезящиеся глаза, но так и не увидел крошечную фигурку человека, пробирающегося по единственной, почти непроходимой тропе. Растерев по скулам слезы, выступившие из-под воспаленных век, отшельник удалился в пещеру и там, улегшись на тонкую подстилку из старой гнилой соломы, безжизненно вытянув руки вдоль тела, погрузился в транс, сближавший его с богом и походивший на смерть.
В полдень путник подошел к пещере. Упав на колени, он подполз к молитвенной плите святого Уко и припал к ней пылающей щекой. Только после этого он снял с плеча котомку и, не решаясь войти в пещеру, чтобы не потревожить старца, присел в тени, отбрасываемой скалой.
Люди шли к святому Уко, влекомые его славой величайшего из всех когда-либо живших на земле исповедников. Один только святой Уко мог поселить мир и спокойствие в мечущейся, страдающей душе. Невозмутимо выслушивал отшельник самые грязные и безобразные истории человеческого падения. Он делил с кающимися самые страшные их грехи. Отъявленные преступники и негодяи после исповеди у святого Уко становились на путь истинный. Каждый несчастный возвращался от святого Уко, забыв о своих бедах и прегрешениях, возрожденный для новой жизни.
Однажды из-за моря приплыл великий безбожник, первейший из варваров-идолопоклонников. Он пришел к святому Уко для того, чтобы посмеяться над старцем, надругаться над его праведностью, осквернить его веру и опорочить его бога. Неподвижно и молча слушал старец потоки хулы и злословий, изрыгаемые нечестивцем, а когда тот, изумленный невозмутимым видом отшельника, умолк, святой Уко тяжело поднялся с земли, подошел к варвару и так же, как и всякого раскаявшегося, обнял своими немощными руками, поцеловал в лоб и сказал: «Иди. И забудь все, о чем говорил здесь». И в тот же миг на потрясенного язычника снизошла благодать, и сердце его открылось для прозрения. И поклялся он великому старцу в своей непоколебимой вере в единственного истинного бога. Он вернулся к себе на родину, где начал обращать идолопоклонников в праведную веру, и вскоре принял мученическую смерть от своих бывших единоверцев.
Святой Уко вышел из пещеры, когда снег на вершинах гор стал алым в лучах заходящего солнца. Не замечая пришельца, отшельник опустился на плиту и отдался молитве.
Солнце уже зашло, а молитва еще долго не кончалась.
Наконец святой Уко поднялся на ноги и, увидев человека, пришедшего из-за гор, подошел к нему.
– Говори, – тихо сказал старец.
И человек начал свою исповедь.
Он говорил и чувствовал, как груз, долгие годы не дававший ему разогнуться, становился все легче, как затихала в груди боль, непрестанно терзавшая его сердце.
В неясном свете луны человек видел, как слушавший его старец время от времени кивал головой, но он не мог различить глубоко запавших в темные ямы глазниц глаз отшельника, которые в полумраке, когда не было раздражающего, режущего света солнца, становились необычайно зоркими и теперь пристально следили за движением губ рассказчика.
Исповедь закончилась. Святой Уко некоторое время продолжал вглядываться в лицо исповедовавшегося. Убедившись, что губы у того дрожат уже не от произносимых слов, а от холода и страха, он обнял его своими немощными руками, поцеловал в лоб и сказал:
– Иди. И забудь все, о чем говорил здесь.
Человек бросился к ногам старца, омывая холодные ступни его слезами благодарности.
– Иди! – теперь уже приказал человеку отшельник.
Человек поднялся на ноги и утер слезы.
Уходя, он оставил у входа в пещеру сверток с сушеными фруктами – единственную пищу, которую употреблял отшельник, и единственное подношение, которое принимал он от исповедовавшихся.
Человек уходил вдаль по тропе, а святой Уко долго стоял и смотрел ему вслед.
Две большие черные птицы опустились возле оставленного пришельцем свертка и подняли истошный крик, отнимая друг у друга сушеные плоды.
Святой Уко все так же стоял и смотрел вслед удаляющемуся человеку. Он не обернулся, чтобы отогнать птиц, растаскивающих его еду. Он не слышал их яростной перепалки, сопровождающейся пронзительным хриплым карканьем. Старик был глух.
Когда я впервые увидел ее, то поначалу решил, что это призрак. Реальная женщина, в соответствии с моими представлениями на сей счет, не могла быть столь красива, изящна и легка. И, что самое главное, на ней не было кислородной маски. А марсианский воздух хотя и не был смертельно опасен после того, как над ним основательно поработали биотехники, но все же и не настолько богат кислородом, чтобы дышать им, не используя в качестве вспомогательного средства легкую пластиковую кислородную маску.
Если послушать то, что рассказывают первопоселенцы, можно услышать немало удивительных, таинственных и даже порою жутких историй, среди действующих персонажей которых встречаются и молодые красивые девушки, которым в повествовании зачастую отводится главенствующая и далеко не всегда безобидная роль. Один мой приятель даже собирался опубликовать свой труд с солидным академическим названием: «Устный фольклор первопоселенцев Марса, собранный, систематизированный и откомментированный…» На мой взгляд, идея сама по себе была неплохая, хотя у каждой из этих марсианских историй легко просматривались земные корни.
Я увидел девушку, прогуливающуюся среди огромных красновато-коричневых скальных обломков, во множестве разбросанных по берегу Песчаного озера, неподалеку от которого стоял мой коттедж. Она шла между камней, время от времени касаясь то одного, то другого из них кончиками пальцев – словно гладила домашних животных. Движения ее были плавными, размеренными и неторопливыми.
Поскольку в призраков я не верил, то безбоязненно направился в сторону девушки, чтобы узнать, не требуется ли ей помощь.
Заметив мое приближение, девушка остановилась и, улыбнувшись, приветливо помахала мне тонкой рукой. Определенно, помощь ей не требовалась. И, что удивительно, она, похоже, не испытывала никакого дискомфорта от того, что на лице ее не было кислородной маски.
У нее было узкое, чуть вытянутое лицо с большими, широко расставленными глазами, немного длинным носом и большим ртом, который на другом лице мог бы показаться непропорциональным. Никакой замысловатой прически, из тех, что в последнее время снова вошли в моду, у нее не было. Прямые темно-русые волосы были расчесаны на прямой пробор и просто обрезаны на уровне плеч. Одета она была в легкое, полупрозрачное платьице с узкими лямочками на плечах, расцветка которого менялась в зависимости от освещения от салатового до апельсинового. На ногах – открытые сандалии со шнуровкой, оплетающей лодыжки.