При этих словах Пьер снова на нее посмотрел, на этот раз с интересом.

– Она мое благословение свыше. – Мириам, шаркая ногами, медленно двинулась к ней, вытянув руки перед собой. – Я каждый день благодарю за нее Господа.

Анжелика потянулась к ее рукам и тут же оказалась в объятиях старой женщины.

– И ты мое благословение, – прошептала она. – Но сейчас мне пора бежать домой. Пока меня не хватились.

Неважно, что подумает Пьер, сказала себе Анжелика, отпуская руки Мириам и шагая прочь из дома. Совершенно неважны его мысли.

Она обещала себя Жану. И из писем, которые он присылал, она знала, что Жан думает о ней каждый день и скучает. Когда он вернется, Анжелика сможет раз и навсегда очиститься от грязи. Она выйдет за него замуж и наконец сможет начать жить, как они и планировали.

Мнение Пьера совершенно неважно. Он все равно сбежит до конца недели. Но в этот раз она сделает так, чтобы он не унес с собой еще частичку ее сердца.

Глава 5

Анжелика осторожно приоткрыла заднюю дверь таверны, задержав дыхание и молясь про себя, чтобы Эбенезер до сих пор был на берегу. Она не хотела задерживаться у Мириам. Если бы только там не оказалось Пьера! Если бы он не опустился на колени перед Мириам, принося ей самое искреннее и теплое извинение из всех, что Анжелика когда-либо слышала! Если бы он только не вернулся на остров! Тогда, возможно, она не дрожала бы всем телом в замешательстве от того, какие чувства при виде Пьера проснулись в ней.

Она толкнула дверь и шагнула в темную кухню, где не гудел привычный огонь. В столовой за кухней гремел смех и песни людей, которые решили остановиться на постоялом дворе и впервые за год поспать в настоящей постели.

Возможно, Эбенезер до сих пор, как обычно, понемногу ворует у своих покупателей. Как бы то ни было, Анжелика тихонько вздохнула, радуясь, что на кухне никого нет. Она закрыла за собой дверь и на цыпочках двинулась мимо нескольких бочек с провизией, которые Эбенезер успел купить с одного из прибывших кораблей.

Господь помог ей пережить еще одну зиму. Голодные дни остались в прошлом. По крайней мере, на время.

Чуть раньше, на берегу, все говорили о том, что нападение американцев неизбежно, что американский флот уже на пути сюда и наверняка попытается отбить остров.

Анжелика не знала, радоваться ей этим новостям или волноваться. В последний раз, когда американцы приплыли в северные воды Великих озер, они устроили блокаду, которая не позволяла английским кораблям поставлять грузы на Мичилимакинак.

Она могла лишь молиться о том, чтобы в этот раз блокады не было, американцы сумели отбить остров и Жан смог вернуться.

Она осторожно ступила к задней лестнице, но тут предательская половица громко заскрипела. Анжелика застыла, затаив дыхание, а желудок громко заурчал, напоминая ей, что даже на пиршестве по случаю прибывшего провианта она не съела и доли того, что могло бы умерить боль в желудке.

– И где же вы были, юная леди? – раздался голос Эбенезера от двери, ведущей в столовую.

Анжелика сжалась, осознавая свой провал. Она так надеялась, что с прибытием кораблей ей удастся получить немного свободы, которая обычно приходила вместе с летними трудами.

Громоздкая фигура отчима загораживала дверной проем, свет из столовой блестел на круглой лысине на его макушке. Оставшиеся темные волосы, окружавшие эту лысину, напоминали ей монашеские тонзуры иезуитов. Простая серая рубаха надувалась на животе, словно монашеская риза.

– Где ты была? – повторил он громче. – И почему вернулась так поздно и пробираешься тайно?

– Простите меня. – Она понурила голову, как он того и ожидал. – День был полон радости, и я потеряла чувство времени.

– Я не разрешал тебе никуда выходить.

– Я не думала, что запрет распространяется и на сегодня.

Эбенезер вошел в кухню.

– Конечно же распространяется.

В его голосе кипела злость, не предвещавшая ничего хорошего.

– Покуда Господь вверяет тебя моей заботе, я жду от тебя полного повиновения мне и десяти заповедям.

– Я стараюсь…

– Нет, потому что ты крадешь еду с этого самого стола. Еду, которую я запретил тебе есть. – Он взмахнул кулаком, явно собираясь грохнуть по деревянному столу, на котором Бетти готовила еду для гостей, но в последний миг сдержался и лишь тихо хлопнул по нему ладонью.

– Краду? – Анжелика взглянула на столешницу, где не осталось ничего, кроме грязных кастрюль. – Я ничего не крала…

– Не смей мне перечить, юная леди, – тон его голоса стал угрожающим. – Бетти сказала мне, что оставила на столе кусок хлеба, но, когда вернулась на кухню, он пропал.

Анжелика вспомнила утреннюю встречу с Бетти и ее предложение. Она знала, что хлеб съела Бетти, но не хотела навлекать на нее беду.

– Может быть, кто-то из гостей взял его?

– Прекрати мне лгать! – Слова были громкими и резкими, но Эбенезер вновь взял себя в руки, прочистил горло и заговорил с притворным спокойствием: – Ты лишь усугубляешь свой грех враньем.

– Простите. – Анжелика сдержалась, чтобы не ответить злобно. Она знала, что ссора ни к чему хорошему не приведет.

– После столь долгого воспитания я ожидал от тебя духовного роста. Но вместо этого ты лишь стала похожа на свою грешную мать.

Анжелика покачала головой. Ей не хотелось поддаваться порывам плоти, как делала ее мать, но разве в ней не было тех же греховных наклонностей?

Эбенезер прошагал к ней по темной комнате.

– Иди со мной. По всей видимости, тебе нужно новое наказание. – Он схватил ее за руку и сжал так сильно, что приходилось почти бежать к узенькой лестнице, куда Эбенезер ее тащил.

Когда они начали подниматься по ступеням, его хватка усилилась. С каждым шагом дыхание становилось все громче. На втором этаже их встретил луч света: Бетти стояла за приоткрытой дверью их спальни, одетая в кружевной пеньюар, совершенно непристойно приспущенный с плеч. Эбенезер прошел мимо, не удостоив ее и взглядом. Он продолжал тащить Анжелику, пока они не добрались до лестницы на чердак.

– Отправляйся в свою комнату. – Он толкнул ее к лестнице. – И оставайся там весь завтрашний день, в молитвах и покаянии за свои грехи.

Анжелика начала карабкаться по приставной лестнице и не смогла удержаться – обернулась через плечо в сумерки коридора, где осталась Бетти. Раскаянье промелькнуло в ее глазах, но Бетти быстро отступила в спальню и закрыла за собой дверь, не сказав ни слова в ее защиту.

Анжелика вскарабкалась по оставшимся ступенькам лестницы и, забравшись в свою комнату, захлопнула за собой крышку люка, жалея, что не может вот так же просто отгородиться от того, насколько ее уязвило молчание Бетти.