Американским стратегам также придется признать, что тот либеральный мировой порядок, о защите которого постоянно твердят американцы, – это скорее желаемое, чем действительное. Мы говорим это не для того, чтобы принизить важность построения открытой и основанной на правилах международной системы, а чтобы показать, что такая система практически не существует за пределами узких географических и весьма спорных сфер. Великая американская миссия XXI века состоит не в укреплении или починке существующей надежной архитектуры, а в том, чтобы продолжать едва начавшееся ее строительство. Поскольку «мир без Запада» начинает играть все более заметную роль в международной политике, Вашингтон не может больше почивать на лаврах сформировавшихся после Второй мировой войны институтов, которым более полувека. Чтобы соответствовать ниспровергающему существующий порядок новаторству восходящих держав, нужно гораздо больше инициативности.
Тем временем, Соединенным Штатам придется напряженно думать о том, как реагировать на институты, не входящие в западную систему. До настоящего времени Вашингтон и его союзники с легкостью и пренебрежением махали рукой на такие организации как БРИКС и ШОС, называя их непоследовательными и бесполезными. Но такого отношения сегодня уже недостаточно, поскольку находящиеся на подъеме державы накапливают серьезное влияние и возможности.
Вашингтон в ответ должен использовать в сочетании следующие варианты действий.
Во-первых, сделать глубокий вдох и не противиться тем незападным инициативам, которые соответствуют интересам США. Не все организации во главе с китайцами изначально представляют угрозу для Соединенных Штатов, и Вашингтону вряд ли полезно и выгодно постоянно противодействовать усилиям Пекина и его союзников по оказанию внешней помощи в сфере экономики и безопасности.
Во-вторых, если Соединенные Штаты все же решат противодействовать китайским инициативам, они должны делать это открыто и предельно четко объяснять причины – ведь слухи о том, что США за кулисами проводят тайное лоббирование против Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, лишь затмевают вполне законную озабоченность администрации Обамы и подпитывают сюжетную линию СМИ об упрямом американском обструкционизме. В следующий раз американским официальным лицам лучше открыто объяснить позицию США и выступить в ее защиту, поскольку в случае с AIIB позицию Америки поддержало немало ведущих стран региона, включая Австралию, Японию и Южную Корею.
В-третьих, надо подумать о том, как воздействовать на эти организации изнутри. У Пекина вошло в привычку осуществлять проникновение в международные организации и находить пути и способы для управления ими, а при необходимости и тормозить их деятельность. Вашингтону и его союзникам надо делать то же самое, даже в такой организации как ШОС, которая может быть отвратительной в плане соблюдения норм и стандартов.
И наконец, Вашингтон должен проявить готовность и желание участвовать в торге и соперничестве между институтами. В связи с усилением «мира без Запада» надо на время отказаться от навязчивой мечты об общепризнанном и легитимном либеральном порядке, которая появилась после холодной войны. Вместо этого Соединенные Штаты должны стремиться к созданию и расширению объединений и очагов экономического и политического либерализма, когда для этого появляются оптимальные возможности. А это означает взаимодействие с государствами-единомышленниками и отказ от разглагольствований о том, что США не могут отстаивать и продвигать свои интересы, а также решать серьезные проблемы без содействия Китая и прочих восходящих держав. В некоторых вопросах (таких как изменения климата, где важно участие всех), видимо, так оно и есть. Но в большинстве других вопросов можно обойтись и без Пекина.
Еще давно Томас Кун (Thomas Kuhn) учил нас, что системы воззрений умирают тяжело. В данном случае будем надеяться, что совершенно явное возникновение «мира без Запада» станет, наконец, для нас сигналом побудки и укажет, что пора отказаться от традиционных представлений о тех выборах, с которыми сталкиваются державы на подъеме. Соединенные Штаты не могут пассивно сидеть и ждать, когда Китай присоединится к либеральному порядку либо же бросит ему вызов – ведь на самом деле Пекин постепенно создает альтернативный порядок.
Джон Феффер, «Le Huffington Post», Франция
В 89 году все поверили, что холодная война окончена.
Конфликт тянулся 50 долгих лет, и обоим блокам не терпелось перейти к чему-то другому. Там были перерывы и даже пара разрядок, однако перемирие казалось вечным. Разумеется, в 89 году напряженность не испарилась, и потом возникали какие-то стычки, но каким-то чудом мир продержался более четверти века. И затем, в 15 году перемирие исчезло также быстро, как и появилось на свет, а войну возобновили там, где окончили.
Не волнуйтесь, я вовсе не пытаюсь что-то пророчить. А говорю про 1389 год.
С 1389 по 1415 год в Столетней войне Англии и Франции образовался долгий период затишья. Однако ненавидевший мир Генрих V вновь разжег оставшуюся после битвы при Азенкуре ненависть, воскликнув: «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом, иль трупами своих всю брешь завалим!» (если верить Шекспиру). Война продлилась еще 40 лет, пока французам не удалось, наконец, раз и навсегда выдворить англичан из Франции.
Нельзя заранее сказать, сколько продлится война
Когда, к всеобщему удивлению, наступает мир, нам хочется верить, что подписанные договоры будут вечными, и что вчерашние враги станут пусть и вспыльчивыми, но безобидными соседями.
Однако войны, увы, напоминают изжогу тем, что возникают снова, сколько бы соды вы ни выпили. Вьетнамцы наверняка считали, что вот-вот обретут столь желанную независимость после поражения французов под Дьенбьенфу в 1954 году. Афганцы, скорее всего, думали то же самое после ухода советской сверхдержавы в 1989 году (и вывода британских войск в 1880 году). К сожалению, войнам свойственно опровергать любые прогнозы.
Если отстраненно взглянуть на картину событий, получается, что война – это своего рода вдыхаемый нами кислород, а мир – всего лишь краткий перерыв, когда мы задерживаем дыхание в надежде на то, что все обойдется.
Сегодня наша планета стала театром целого ряда затяжных конфликтов, в которых пока не видно и намека на окончание. Пограничный конфликт на Ближнем Востоке, который стал прямым следствием распада Османской империи, продолжает бушевать в Сирии, Ираке, Израиле и Палестине. Пограничные конфликты в Африке, которые породили конец колониальной эпохи, все так же уносят жизни в Конго, Судане и других странах континента. Это не говоря уже о таком абсурдном понятии как «война с терроризмом», которое появилось еще до 11 сентября и сохранится на долгие годы.
Нам без конца твердят, что холодная война окончена
Уверен, что все вы прекрасно помните о ее похоронах. Мы все присутствовали на той церемонии и с радостью вставали в очередь, чтобы бросить в могилу горсть земли. Высеченные на надгробном камне даты 1946–1991 навевали воспоминания о ее рождении в Фултоне (штат Миссури) с подачи Уинстона Черчилля и его знаменитых слов о «железном занавесе», а затем и долгой агонией, концом которой стал распад Советского Союза. Но вы ведь прочитали немало детективов и наверняка догадались, что, пока все танцевали на могиле, зарытый в землю гроб оказался пустым.