А затем, при попытке вывезти из Хэдли зерно, у Блуди-Брук основные силы мятежников — около 700 воинов — наголову разбили большой, почти в сотню стволов, отряд капитана Томаса Лотропа, и спешно брошенная на выручку подмога смогла спасти только семерых раненых солдат. После этого англичан на севере Коннектикута почти не осталось, и воины «короля», развернувшись на юг, разорили Хатфилд, Спрингфилд, Уэстфилд и Нортгемптон, жители которых едва успели укрыться в укрепленных фортах. Короче говоря, к концу октября «белая» Америка была в панике, зато Метаком уверился в своих силах настолько, что вывез ее из надежного убежища в подготовленный к зиме лагерь близ Хусика, на рубеже Массачусетса и Нью-Йорка. У него были все основания для оптимизма: «армия» неуклонно росла, кроме союзников, появлялись и воины заклятых врагов, могикан и ирокезов-мохавков, традиционных английских клиентов. В такой ситуации, конечно, был и минус, — громадное по меркам места и времени войско в 2000 бойцов требовало много припасов, а припасов было мало, а впереди маячила зима, но пока что, теплым октябрем, об этом не думалось. Думалось только о победе, которая казалась неизбежной, и на то имелись все основания: в ноябре на стороне короля наконец-то выступили могущественные наррангасеты, до тех пор державшие паузу, разве что позволяя семьям вампанаогов прятаться в своей хорошо укрепленной крепостце в болотах Род-Айленда.
Учитывая авторитет наррангасетов, на равных воевавших даже с ирокезами, это событие могло дать старт к всеобщему восстанию, чреватому, в самом деле, падением всех колоний и бегством на корабли. Поэтому власти Плимута, не медля ни дня, послали в землю наррангасетов армию не просто большую, но вообще невиданную, — 1000 солдат и несколько сотен союзных могикан. И 19 декабря, после отказа сашема Канончета «опозорить свою голову» выдачей женщин и детей, белые пошли на штурм форта, укрепленного гораздо лучше, чем обычные поселки краснокожих. По итогам, конечно, победили, но ценой, которую не привыкли платить: убив около 100 воинов и с тысячу женщин и детей, сами они «короля», как предполагалось, не изловили (его просто там не было), зато потеряли 70 человек убитыми на месте. Плюс около 150 ранеными, из которых по пути назад умерли около половины. Плюс огромные запасы продовольствия, хранившиеся в амбарах крепости, сгорели дотла, да к тому же еще и сашем Канончет, прорвав окружение, увел в поле полтысячи бойцов, которым теперь было за что и кому мстить. А сам «король» тем временем вел вампаноагов на запад, в землю мохавков, надеясь зазимовать там и за зимовку убедить ирокезских вождей, что когда-нибудь белые возьмутся и за них. И надо сказать, гостя, овеянного славой, не отказались выслушать, в связи с чем Эдмунд Андрос, губернатор Нью-Йорка, лично помчался в зимовья мохавков умолять сашемов не слушать доводы мятежника. По сути, эта миссия решала, быть Новой Англии или не быть: ирокезы очень плотно и выгодно сотрудничали с англичанами, но их сашемы тоже видели, что происходит, правильно понимали обстановку и не могли не задумываться о будущем, а позиция Лиги в то время — до XVIII века было еще далеко — решала всё.
Однако не срослось. Никаких деталей неизвестно, но вскоре близ зимовья вампаноагов при очень загадочных обстоятельствах погибли несколько авторитетных мохавков, возвращавшихся от Метакома. Далее последовала череда интриг и подкупов, в итоге которой ирокезы отказали «королю» в поддержке и, более того, под угрозой нападения потребовали покинуть земли Нью-Йорка и очистить Хусик. Что тот и вынужден был сделать, но бегство его, что называется, казалось нашествием. Уйдя в долину Коннектикута, на границу Массачусетса и Вермонта, и соединившись с наррангасетами, «королевская армия» приступила к зимней войне, разоряя и сжигая городки белых на юге Новой Англии, а по ходу и громя крупные соединения врага. В конце февраля наррангасеты в открытом бою вообще уничтожили одну из колонн ополченцев, убив более 130 солдат противника. Неудивительно, что в ставку Метакома опять потянулись охочие до войны люди, и март стал для белых не менее печальным, нежели июль. Индейцы действовали повсюду, они вновь атаковали Реобот в Массачусетсе и Провиденс в Род-Айленде, а 26 марта дали белым сразу несколько сражений в разных местах, разорив, в частности, Лонгмидоу и Мальборо. Вот только фатально не хватало припасов, амбары затронутых войной городов были пусты, а гарнизоны Дирфилда и Нортфилда, где можно было разжиться маисом, были настороже и взять не удалось. В такой ситуации Канончет отправился в родные места, на Род-Айленд, пообещав Метакому привезти припасы из тайных хранилищ, и слово сдержал бы, но на обратном пути, отягощенный огромным обозом, был перехвачен могиканами, выдан англичанам, возвращен теми своим кровным врагам и погиб. И это, — не столько смерть храброго воина, сколько потеря обоза, — стало началом конца для «короля Филиппа»
На взгляд обычного человека все было наоборот: Метаком с основными силами отошел к горе Вачусет, построил очень хорошо укрепленный лагерь и оттуда по-прежнему координировал действия своих отрядов, в основном очень успешные. Но так лишь казалось. Племена уже выдыхались. В отличие от белых, запасы пищи и пороха которых брались неизвестно откуда и казались неисчерпаемыми, у краснокожих припасов не было, не было возможности и вернуться на поля, дичь в охотничьих угодьях разбежалась. Так что кормить большое войско оказалось невозможно, а распустить его на поиски прокорма мелкими группами означало отказаться от штурма городов, где припасы были. Но и распускать тоже не получалось: голод становился все сильнее, и в такой ситуации «короля», при всем уважении, уже не очень-то и слушали. Кое-кто, отчаявшись, бросал все и уходил туда, где, как казалось, есть возможность укрыться от мести колонистов, под защиту могикан и мохавков, кое-кто побежал еще дальше, иные решились идти сдаваться на милость врага, и все это позволило англичанам наконец-то перехватить инициативу. В мае 1676 года отряд капитана Уильяма Тёрнера разгромил покамтуков, индейцев-ремесленников, ушедших из ставки Метакома на вольные хлеба, но все еще верных союзу с «королем». Погибло несколько сотен воинов, а главное, оружейные мастерские и кузницы. Правда, отходя, белые понесли большие потери, но индейцев пало вдесятеро больше, и такая ситуация, еще недавно немыслимая, быстро становилась тенденцией. А с каждым поражением боевой дух и вера в верховного вождя падали, и в конце концов, хотя война продолжалась, союз племен перестал существовать. Примерно с мая 1676 года единого войска не существовало; теперь каждый сражался сам за себя.
Главной задачей колонистов в это время стало уничтожение Метакома, ушедшего с остатками вампаноагов в отцовскую землю, на юго-восток Массачусетса, надеясь, что болота опять спасут. Но белые — сытые, прекрасно снабженные, постоянно получающие подкрепления, — шли по его следам, отлавливая отставших воинов и отправляя их в Плимут для продажи на Антилы. 20 июля капитан Чёрч, тот самый, разбил вампаноагов близ Бриджуотера. Самому сашему удалось вырваться из окружения, но в бою погибло около двухсот воинов, то есть, по сути, все «королевское войско». 1 августа солдаты Чёрча почти без боя захватили родной поселок Метакома, вновь упустив самого вождя, но взяв в плен его жену Вутонекануске и девятилетнего сына, которых сперва хотели было казнить, но, посовещавшись, пощадили и продали в рабство в Вест-Индию, поставив цену в один фунт за каждого. 5 августа в плен к англичанам попалась «вдовствующая королева», супруга покойного «короля» Александра, которую «король» Филипп очень любил. Она не имела к войне никакого отношения, и тем не менее, колонисты судили ее, обезглавили и выставили голову на шесте у околицы Таутона. Согласно преданию, узнав о судьбе родственников, Метаком сказал: «Мое сердце разбито. Мне больше незачем жить. Пора», и приказав воинам, еще остававшимся при нем, уходить, с кучкой самых верных двинулся в окрестности разоренного дотла Маунтхопа, где на рассвете 12 августа и был обнаружен солдатами капитана Чёрча, приведенными вампаноагом, пожелавшим такой ценой выкупить проданную в рабство семью.