– Почему ты назвал меня грузом? – мрачно глядя себе под ноги, поинтересовался Василий.
– Потому что ты и есть груз.
– У меня есть имя.
– А кому оно интересно?
– Придумай мне кличку. Любую.
– Герпес подойдет?
Василий ничего не ответил. Только еще ниже наклонил голову.
Григ понял, что, пожалуй, чуть перегнул палку. Парень должен его уважать, бояться и ненавидеть. Это для дела полезно. А вот до отчаяния спутника доводить нельзя. Отчаяние – это уже повод всадить пулю в спину объекту своей ненависти.
Они прошли мимо выхода из подземного перехода, которым воспользовались вчера, когда Ленинградский проспект был запружен патриотически настроенными механоидами. Прошли по старым трамвайным путям – вместо рельсов остались две неглубокие бороздки. Местами уже почти сровнявшиеся с землей. Возле груды мусора, прежде бывшей торговой палаткой, Григ сделал Василию знак остановиться и поднял автомат. Виолетта замерла у ног сталкера.
– Хочешь пострелять? – шепотом спросил Григ.
Журналист отрицательно мотнул головой.
– Не хочешь? – удивленно и недоверчиво посмотрел на него сталкер.
Он был уверен, что, попав в Зону, все туристы только и мечтают о том, как бы пострелять. Их даже не слишком интересует вопрос, куда именно и зачем стрелять, главное – жать на спусковой крючок.
– Меня все это достало, – едва слышно процедил сквозь зубы парень.
– Думаешь, меня – нет? – усмехнулся сталкер. – Ну, так давай покончим с этим.
Сталкер поднял с земли увесистый булыжник и кинул его в середину мусорной кучи.
Не успел камень упасть, как из-под груды мусора, раскидывая по сторонам мелкие обломки, взметнулось длинное, сегментированное металлическое тело. Механоид был похож на игрушечную змею, сделанную из нанизанных на нитку отдельных кусочков, которые связанно двигались, создавая иллюзию живого существа. Встав на хвост, механоид сначала вытянулся метра на полтора, а затем изогнулся в виде латинской буквы S. А может быть, гигантский солитер решил принять форму символа, обозначающего некогда популярную международную валюту, зеленые бумажки которой нынче даже коллекционеров не интересуют. Леший его, конечно, разберет, да только в любом случае намерения у него были явно агрессивные.
Почти не целясь, Григ выпустил короткую очередь, разорвавшую солитера на две части. Каждая из которых тут же ожила и ринулась в бой. Григ снова нажал на спусковой крючок. Разорванные пулями, фрагменты солитера разлетелись в разные стороны, но снова ожили. Меньше размером, но больше числом. Григ надавил на спусковой крючок и держал его до тех пор, пока в магазине не закончились патроны. Выдернув пустой магазин из автомата, сталкер быстро глянул на Васю.
– Будешь помогать?
– Нет, – мотнул головой тот.
Григ нервно оскалился, вставил в автомат новый магазин и короткими, экономными очередями, по три-четыре патрона, не больше, принялся добивать все еще шевелящиеся, ползущие вперед обрывки солитера. Совсем уже мелкие фрагменты, в один-два сегмента, начали зарываться в землю, протискиваться в трещины в асфальте. А Виолетта, пропев победный гимн в исполнении группы Metallica, рванулась давить их колесами.
Григ на ходу сменил магазин в автомате.
– Почему не стрелял?
– А зачем?
– Что значит «зачем»? Перед тобой был противник!
– Нет, – саркастически усмехнулся Василий. – Это перед тобой был противник. Я – груз. Ты должен доставить меня заказчику. Вот и давай, сталкер, отрабатывай свои денежки.
Григ через плечо глянул на парня. Журналист даже и не подумал отвести взгляд в сторону. Похоже, он полагал, что наконец-то выбрал правильную линию поведения. Ну, что ж, Григ не собирался его в этом разубеждать. Скоро сам поймет, что дурак.
Пройдя мимо парка, разросшегося так, что ограды не видно, они вышли ко второму входу в метро. Бетонный козырек, некогда нависший над лестницей, обвалился. Но проход вниз был свободен.
– Ну, что, герой, пойдешь первым? – насмешливо обратился к парню Григ.
– Сам иди, – зло огрызнулся тот.
– Ладно, – Григ шагнул на ступеньку. – Помнишь, Шериф говорил, здесь Гробарь спит?
– Ну?
– Так вот, он обычно сзади нападает. На того, кто идет последним.
– Врешь!
– Зачем?
Григ поправил на плечах лямки ранца и пошел вниз.
Впереди, как всегда, ловко перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, покатила Виолетта.
Скатившись до самого низа, машинка сразу нырнула в кучу мусора – обрывки газет, обложки журналов, мятые пластиковые стаканчики и бутылки, драные ботинки, какое-то замызганное тряпье – и выгнала оттуда двух стальных крыс, которых Григ сначала обездвижил выстрелами из автомата, а потом добил прикладом.
Подземный переход, в который они спустились, мало чем отличался от того, по которому они шли вчера. Такой же длинный, заваленный мусором и осыпавшейся со стен плиткой, коридор с тусклыми светильниками под потолком.
Между лестницей и входом в метро когда-то давно располагался небольшой магазинчик. Сейчас на его месте остался темный провал, ведущий в такую же темную пустоту. Григ на ходу сорвал гранату с кольца на жилете и кинул ее в темноту.
Грохнуло так, что Василий, забыв про шлем на голове, попытался зажать руками уши.
Облако пыли с осколками битого стекла и прочим мелким мусором вылетело из темноты провала.
А следом – вой!
Безумный, душераздирающий, переходящий в стенания и хрип.
Вой рвал в клочья воздух.
Вой бился о стены, взлетал к потолку, падал на пол, отскакивал и снова устремлялся вверх.
Василий почувствовал, как бессознательный, звериный ужас выворачивает наизнанку душу. Журналист открыл рот, но не смог издать ни звука. А может, он орал во всю глотку, но не слышал самого себя, потому что уши были заложены. Перед глазами плыли радужные пятна, как бывает, если долго смотреть на яркий свет. Потом вдруг непонятно откуда возникло лицо Грига. Сталкер попытался разжать плотно стиснутые зубы парня. А когда ему это не удалось, он коротко ударил его кулаком по зубам. Втолкнул в приоткрывшийся рот какую-то таблетку и, схватив за лямку ранца, потащил журналиста за собой.
Впереди челноком ходила Виолетта. Ее почему-то Василий видел четко. Все остальное расплывалось, теряло цвета, обращалось в нечто неопределенно-бесформенное. Нереальное. В сон без названия…
Красный Дракон, белый Дракон…
Ледяной свет, огненный лед…
Камень, умерший в полете…
– Ну, как? Очухался?
Василий приподнялся, опершись на локоть.