– А это ведь странно, Виштасп, тебе не кажется? – спросил отец.
Подобно всем нам, Виштасп, убаюканный мерным шагом коня и палящим солнцем, задремал в седле.
– Государь?
– Всего один день быстрым аллюром до Зевгмы, а ни одного дозорного не видно. Где воины гарнизона? Мне кажется, что римский легион, направляющийся к городу, должен был вызвать у них какую-то реакцию, не так ли?
– Не могу ничего на это сказать, мой господин, – беспечно ответил Виштасп. – Не во всех княжествах и царствах нашей империи глаза и уши такие же, как у нас.
И он был прав. В состав Парфянской империи входили восемнадцать отдельных царств и княжеств, связанных союзом. Это были Гордиана, Хатра, Антропатена, Вавилон, Сузиана, Гиркания, Кармания, Сакастан, Дрангиана, Ария, Адиабена, Арахозия, Маргиана, Элимаис, Мизия, Персида, Зевгма и Мидия. Империя растянулась от реки Инд на востоке до Каспийского моря и границы с узбеками на севере, до границ с Понтийским царством [6] и Сирией на западе и до чистых синих вод Персидского залива и Аравийского моря на юге. Всеми этими землями правил царь царей Синтарук [7] , который проживал в древнем дворце в Ктесифоне. Хатра являлась, как мне хотелось считать, самым сильным княжеством во всей империи. Расположенная между реками Тигр и Евфрат, она простиралась на запад до самой границы с римской провинцией Сирия, хотя Синтарук держал под своим контролем на западном берегу Евфрата еще одну узкую полосу земли, которая управлялась из приграничного города Дура-Европос. Хатра была богатым княжеством и становилась еще богаче, так что на нее с ревностью и завистью поглядывали внешние враги и даже сами парфянские цари царей. Поэтому мой отец создал и содержал большое войско и крупные гарнизоны по всему своему княжеству, особенно в городах к северу от Хатры – в Сингаре и Нисибисе, а также в Батанее на северо-западе. Кроме того, он также создал мощный корпус разведчиков и дозорных, которые следили за каждым дюймом нашего княжества, всегда бдительные и четко реагирующие на любую угрозу. Именно эти дозорные со всех ног примчались, чтобы предупредить отца о появлении римского легиона, пересекшего нашу границу. В городе Зевгма стоял собственный гарнизон, но мы не имели от него никаких вестей с того момента, как отправились на север.
– Возможно, не все царства по-прежнему желают оставаться в составе империи, – задумчиво заметил отец.
– Прости, не понял? – Должен признаться, я не имел представления, о чем он говорит.
– Ладно, ничего, – ответил он. – Скоро все сами узнаем.
На следующий день мы добрались до Зевгмы. Через два часа после рассвета к нам подскакал конный патруль. Их командир вовсе не был удивлен нашим здесь появлением: его предупредил курьер, которого отец направил в город сразу по окончании битвы. Все двадцать всадников были легковооруженными конниками, не обремененные доспехами и вооруженные лишь мечами и щитами. Вид их казался вполне сносным, хотя я отметил, что щиты у них сильно побитые, а одежда мятая и грязная. Мы тоже не надели доспехов, которые были уложены во вьюки верблюдов, что нас сопровождали. Отец, его телохранители и я сам были лишь в белых шелковых туниках, мешковатых свободных штанах и легких хлопчатых шапках. Мечи в ножнах висели у всех на кожаном поясе, а щиты, которыми мы не пользовались в бою, когда надевали пластинчатые доспехи, были заброшены за спину. К седлам были приторочены луки в своих саадаках, а колчаны, полные стрел, свисали на длинных кожаных перевязях, перекинутых через правое плечо и грудь, так что сам колчан висел у левого бедра. Конные лучники выстроились в колонну позади телохранителей князя, а за ними следовали верблюды с припасами и снаряжением. В арьергарде двигался еще отряд конных лучников. Наши копья тоже тащили на себе верблюды, которые всю дорогу плевались, рыгали и пускали ветры. Отвратительные, но необходимые в парфянском войске животные.
Командир конников из гарнизона Зевгмы приветствовал отца.
– Привет тебе, царь! Царь Дарий с нетерпением ждет тебя у себя во дворце. Новость о твоей победе уже распространяется по всей империи.
Отец ничего ему не ответил, лишь кивнул, а Виштасп бросил на него холодный взгляд. Молчание становилось тягостным, и если я чувствовал себя очень неудобно, то этому командиру было еще хуже, он даже вспотел, да так, что по его лицу потек пот.
Отец толкнул своего коня вперед и проехал мимо молодого командира.
– Передай привет моему другу, царю Дарию. Сообщи, что после полудня мы прибудем в его дворец, чтобы засвидетельствовать свое почтение.
При этих словах конь отца миновал неподвижно застывших всадников, а за ним последовали Виштасп и я. Молодой командир, не зная, что теперь предпринять, в конце концов дал сигнал своим всадникам, те развернули коней и галопом поскакали обратно к городу, и их кони подняли в воздух облако пыли.
– Ты сердишься, отец? – спросил я.
– Ты же сам видел, на что они похожи, – ответил он. – Дарий посылает банду нищих, чтобы эскортировать нас до города. Нам еще повезло, что они не пытались нас ограбить, – это вызвало у Виштаспа редкую на его лице улыбку. – Я не желаю унижать своих воинов, чтобы они ехали бок о бок с этими неряхами. Уж скорее на верблюда пересяду!
– Мы сейчас на землях Дария, твое величество, – заметил Виштасп. – Ему может не понравиться, если с ним не будут обращаться как с равным.
Обычно командир княжеской гвардии никогда не осмелился бы обращаться к своему владыке таким тоном, но Виштасп и сам был когда-то князем, и они с отцом оставались близкими друзьями, почти как братья, что являлось еще одной причиной моего раздражения и неудовольствия.
Отец прямо-таки ощетинился при этих словах.
– Мы защитили его, спасли его ленивую жирную задницу от римского костра, на котором ее непременно поджарили бы, а он даже не удосужился лично выехать нам навстречу и поблагодарить меня. Он не заслуживает царского титула. Жаба он, вот он кто.
– Богатая жаба, – заметил Виштасп.
Два часа спустя мы доехали до города Зевгма. Он располагался на западном берегу Евфрата. Город протянулся на четыре мили по берегу реки, и с обеих сторон через водную гладь были наведены плавучие мосты из лодок. Окруженная горными отрогами, Зевгма выглядела как золотое яйцо в каменном гнезде. Приближаясь к мосту, мы то и дело встречались с множеством повозок и прочего транспорта. По большей части это были верблюжьи караваны, направлявшиеся на восток или, наоборот, в Римскую Сирию. Вскоре мы все были покрыты слоем тончайшей пыли, поднятой с дороги десятками верблюдов, осликов и людских ног. В отдалении, на склоне некрутого холма, что поднимался от реки, располагалось множество больших вилл, в которых, как я предположил, проживала городская аристократия. А на вершине холма в гордом одиночестве возвышалось здание, более великолепное, чем все остальные, и на всех его башнях развевались яркие флаги.