Это в полном смысле проблема XXI века. Старение общества — относительно новое явление в истории человечества. Средняя продолжительность жизни в развитых странах столетие назад составляла всего 46 лет. Пенсионного возраста достигало не уж и много людей.
Отношение числа неработающих пожилых людей к численности трудоспособного населения в индустриальных странах растет уже как минимум 150 лет. Скорость роста заметно снизилась с появлением поколения «беби-бумеров» после Второй мировой войны. Однако она будет неизбежно увеличиваться по мере выхода «беби-бумеров» на пенсию. Угроза ускорения роста отношения особенно сильна в Японии и Европе. В Японии доля людей в возрасте 65 лет и более поднялась за прошлое десятилетие с 13 до 21% и, по прогнозам специалистов ООН, должна достичь 31% к 2030 году. В Европе наблюдается та же тенденция, правда, она имеет более мягкий характер.
Хотя прогнозы для США не такие пугающие, перспективы очень тревожны. К 2030 году ожидается снижение годового прироста численности трудоспособного населения с нынешнего 1 % до 0.3%. Одновременно должно произойти заметное увеличение доли людей в возрасте более 65 лет. Несмотря на то что старение общества будет продолжаться, старение рабочей силы в значительной мере уже произошло. Как только «беби-бумеры» начнут выходить на пенсию, средний возраст американской рабочей силы должен стабилизироваться.
Ожидаемые изменения возрастной структуры нашего населения и рабочей силы обусловлены в значительной мере снижением рождаемости вслед за послевоенным всплеском. После пика 1957 года, когда на одну женщину приходилось 3,7 рождения, коэффициент рождаемости в США упал до 1,8 к середине 1970-х годов, а потом с 1990-х годов стабилизировался на уровне чуть ниже 2,1, т.е. на уровне простого воспроизводства — уровне рождаемости, необходимом для сохранения численности населения в отсутствии иммиграции и изменений продолжительности жизни [101] . Сокращение числа детей на семью после бума рождаемости неизбежно ведет к росту отношения численности пожилых людей к численности населения трудоспособного возраста.
Постоянная иммиграция, однако, смягчает последствия падения уровня рождаемости — она поддерживает рост численности населения точно так же, как и повышение продолжительности жизни. В 1950 году американский мужчина в возрасте 65 лет в среднем доживал до 78 лет, тогда как сейчас он живет до 82 лет. Если нынешние тенденции сохранятся, то к 2030 году ожидаемая продолжительность жизни составит 83 года. Продолжительность жизни женщин также увеличивается. Если в 1 950 году она составляла 80 лет, то сейчас достигает примерно 84 лет, а к 2030 году должна, по прогнозу Совета по социальной защите, составленному в 2007 году, составить 85 лет [102] .
Американцы не только живут дольше, они стали более здоровыми. Показатель количества инвалидов среди пожилых людей непрерывно снижается, отражая прогресс в области медицины и изменение характера труда. Труд все более превращается из физического в умственный в соответствии со столетней тенденцией повышения веса интеллектуальной составляющей в экономическом продукте и сокращения веса физической составляющей. В 1 900 году, например, только один из десяти работников занимался профессиональной, технической или управленческой деятельностью. К 1970 году их число удвоилось, а в наши дни этими видами деятельности занята примерно третья часть рабочей силы. В результате в стареющей Америке все больше и больше пожилых людей получают возможность продолжить работу.
К 60 годам человек накапливает значительный опыт, поэтому продление периода трудоспособности на несколько лет может оказать ощутимое влияние на экономический продукт. Уповать на это, однако, не стоит: поколение «беби-бумеров» практически целиком выйдет на пенсию к 2030 году. Его уход по своим масштабам не имеет аналогов в истории. Было ли то «золотое время» действительно золотым? Смогут ли идущие на смену «беби-бумерам» новые работники обеспечить товарами и услугами себя, свои семьи и вышедшее на пенсию беспрецедентное по численности поколение?
Неумолимые демографические изменения неизбежно приведут к нарушению баланса экономической мощи в мире. Старение общества не грозит в ближайшее время развивающимся странам, за исключением Китая, который проводит политику ограничения рождаемости. По прогнозам ООН. доля населения, проживающего в развитых на сегодняшний день странах, снизится к 2030 году с нынешних 18,3 до 15,2%. Подходы развитых стран к решению проблемы старения могут оказать как смягчающее, так и усугубляющее воздействие на изменения баланса экономической мощи. Критически важно, как отреагируют развитые страны на потерю экономического влияния и престижа, не замкнутся ли они и не начнут ли возводить барьеры на пути торговли с процветающим развивающимся миром. Вопрос, насколько искусно правительства справятся с перемещением реальных ресурсов в условиях сокращения доли своего населения и превращения активных работников в пенсионеров, будет главным в ближайшие четверть века. Для демократических государств с ростом числа пенсионеров среди избирателей особенно проблематичным становится вопрос политики.
Экономика пенсионного обеспечения предельно проста: на протяжении трудовой жизни необходимо накопить ресурсы, достаточные для финансирования потребления в пенсионном возрасте. Мерилом успешности пенсионной системы является доступность реальных ресурсов после выхода на пенсию. С финансовой точки зрения пенсионное обеспечение — это отвлечение ресурсов, обеспечивающее потребление товаров и услуг пенсионерами, которые не производят товаров и услуг В США, например, может быть принят закон, дающий право на определенный уровень медицинского обслуживания на пенсии. Но кто гарантирует, что больницы, фармацевтические компании, врачи, младший медицинский персонал и инфраструктура здравоохранения позволят превратить бумажные обещания в реальные будущие медицинские услуги?
Простым критерием эффективности любой системы пенсионного обеспечения является ее способность гарантированно предоставлять обещанные реальные ресурсы пенсионерам без обременения трудоспособного населения. С этой точки зрения Америка может вступить в противоречие с реальностью. Старшие представители поколения «беби-бумеров» получают право на социальные выплаты в 2008 году. К 2030 году, по прогнозам ООН, люди в возрасте 65 лет и старше составят более 23% взрослого населения (на сегодняшний день этот показатель равен 16%). Подобный сдвиг в структуре общества подвергнет серьезному испытанию все наши системы пенсионного обеспечения и потребует беспрецедентного пересмотра обязательств. Преобладание среди иждивенцев пожилых людей, а не детей, ведет к дополнительному обременению общества, поскольку пожилой человек потребляет больше ресурсов, чем ребенок.
После длительного снижения количество работающих пожилых американцев начало повышаться в результате усиления налогового давления на пенсионные доходы и дефицита квалифицированной рабочей силы [103] . Как я уже отмечал, этот рост, без сомнения, продолжится. Тем не менее самый эффективный путь повышения будущего уровня жизни и, как следствие, реализации надежд и работающих, и пенсионеров — это увеличение национального уровня сбережений и рациональности использования этих сбережений [104] . В предстоящие десятилетия нам необходимо делать значительные дополнительные сбережения, если мы хотим получить средства для финансирования новых производственных фондов [например, передовых высокотехнологичных предприятий и оборудования}, которые позволят создать дополнительные реальные ресурсы, обещанные «беби-бумерам» в виде пенсионного обеспечения. Кроме того, мы должны сделать это без значительного обременения завтрашних работников.