Активное сальдо по текущим расчетам в послевоенное время отражало исключительную щедрость Америки. Излишки зерна2 из центральных районов страны, а также промышленные товары и средства производства шли на экспорт в 1947–1948 гг. Однако в 1982 г. излишки закончились, и нам, наоборот, пришлось заимствовать у иностранных компаний, физических лиц и правительств, чтобы восполнять иссякающий поток внутренних сбережений. Эти заимствования создали чистый долг Америки перед остальным миром, который сейчас достиг почти $5 трлн. По мере возрастания дефицита правительственного бюджета, в равной мере снижался рост валовых внутренних сбережений. Причиной убывания потока валовых внутренних сбережений, как отмечается в главе 9, совершенно очевидно стали правительственные социальные выплаты физическим лицам.
Удивительная стабильность валовых частных внутренних сбережений как доли ВВП (см. пример 9.3) наблюдается с 1870 г. Они остаются главным источником финансирования валовых внутренних инвестиций Америки — источником роста производительности и уровня жизни. Расходы на личное потребление по определению ничего не добавляют к нашим основным фондам и, соответственно, не влияют на наш будущий уровень жизни.
Кроме того, социальные выплаты, которые практически полностью тратятся на потребление, как я показал в главе 9, вытесняют доллар на доллар частные сбережения, сокращая их поток в капиталовложения и перенаправляя на личное потребление. Как показывают данные Бюджетного управления Конгресса, в определенной мере в результате непрерывного роста неравенства доходов на верхний квинтиль получателей дохода приходилось 94 % подоходного налога в 2009 г. по сравнению с 64 % в 1981 г.3. Этот квинтиль стал основным источником финансирования роста социальных выплат. Средняя норма сбережения для верхнего квинтиля составляет примерно 10–15 % дохода4, но, по моим подсчетам, предельная норма сбережений для этой группы в три раза больше (я говорю об этом в главе 9). Сбережения домохозяйств как процент от располагаемого личного дохода снизились примерно с 10 % в середине 1970-х гг. до чуть менее 5 % в 2013 г.5. Неожиданным результатом переключения потока сбережений с инвестирования на финансирование потребления стали снижение темпов роста ВВП и размывание слоя домохозяйств со средним доходом.
Между тем, американский бизнес демонстрирует хорошие результаты. Его денежный поток значительно вырос, и не потому что экономика демонстрирует устойчивый рост (это не так), а потому что затраты бизнеса сокращаются, а расходы на оплату труда производственных рабочих под давлением конкуренции и технологий растут менее чем на 2 % в год в последние пару лет, и даже меньше в реальном исчислении (см. пояснение 15.1). Это в некоторой мере является следствием сильного снижения влияния профсоюзов на частный сектор. Факты показывают, что коллективный договор приводит к повышению зарплат. Профсоюзы государственных служащих также находятся в жестких условиях, поскольку снижение налоговых поступлений оказывает давление на зарплаты государственных и муниципальных служащих.
Но даже наш все еще полный энергии корпоративный сектор вряд ли ждет дальнейшее процветание, если не будет уменьшена неопределенность и гораздо большая доля денежного потока не будет направляться на капиталовложения. Это особенно важный момент, поскольку в условиях ограничения правительственных расходов единственным существенным источником самовоспроизводящихся средств является частный бизнес, который при значительном неиспользуемом денежном потоке имеет ресурсы для расширения. Американские инновации продолжают давать преимущество в глобальной конкуренции, но снижение темпов роста ВВП и мультифакторной производительности — последняя является измерителем вклада инноваций в повышение темпов роста — вызывает беспокойство.
Пояснение 15.1. Несоответствие
Рост нехватки высококвалифицированных работников с повышением потребности в рабочей силе привел в последние годы к изменению структуры капиталовложений в пользу трудосберегающего оборудования. В результате зарплаты рабочих с низкой квалификацией снижаются по мере роботизации рутинных, хотя и сложных процессов. Зарплаты высококвалифицированных рабочих затрагиваются в меньшей мере, особенно с учетом ограниченных квот на работу высококвалифицированных иммигрантов.
Приведут ли когда-нибудь все более совершенное высокотехнологичное оборудование и программное обеспечение, учитывая очевидный предел IQ человека (см. главу 8), к сокращению доли рабочей силы? Даже учитывая рост населения, достигнем ли мы когда-либо такого уровня развития, когда останется лишь небольшая группа особо талантливых людей, способных создавать новейшие технологии и управлять ими?
Технологии редко движутся вперед теми же темпами, что и возможности по обучению рабочей силы. Если у средних интеллектуальных способностей населения есть предел, то верхней границы сложности технологий не существует. Это обусловливает еще большую потребность в автоматизации, когда искусственный интеллект роботов (обучаемых человеком) превзойдет все то, что мы можем представить себе сегодня.
Разрыв между вакантными местами и соискателями во все большем числе профессий повышает вероятность того, что уровень подготовки учащихся не будет поспевать за требованиями технологий и потребностями все усложняющегося производства. Стандартным достижением нашей молодежи перед Второй мировой войной был диплом о среднем образовании. Такой уровень образования с упором на практические навыки вполне отвечал требованиям стандартов 1950-х гг. и подходил для квалифицированной работы на сталелитейном или автосборочном заводе. В нашей рабочей силе в то время преобладали выпускники со средним и неполным средним образованием. Обучение на рабочем месте восполняло пробелы в теоретической подготовке. Все это были работники со средним заработком.
Но сегодня среднего образования недостаточно, чтобы отвечать требованиям современных компьютерных технологий. Многое из того, что требовало ручного труда полвека назад, теперь делают роботы. В этой ситуации все большее беспокойство вызывают недостатки нашего начального образования (обучение детей до 12 лет) и их влияние на будущий рост производительности.
Одна из самых больших проблем, которую породил кризис, это концепция «слишком крупные, чтобы допустить их банкротство». Как я объяснял в главе 5, роль финансовой системы заключается в направлении сбережений общества на финансирование инвестиций в самые перспективные прорывные технологии. Концепция «слишком крупных» нарушает этот процесс и вредит экономическому росту, а также способствует быстрому распространению в Америке кланового капитализма. Как ни печально, но если не прекратить политику государственной опеки, то ничто не заставит банки сократить деятельность до того порога, где их банкротство не будет представлять угрозу стабильности американской финансовой системы. Я не вижу альтернативы принуждению банков к сокращению до определенных размеров или выпуску условно конвертируемых облигаций (см. главу 5).
Анализ поведения людей в последние годы в условиях экстремального экономического стресса углубил представления экономистов о финансовых и экономических отношениях во время кризисов, которые случаются очень редко. Мы многое узнали о хвостовых рисках и неприятии риска в целом. Более понятным стал феномен пузырей. Как было отмечено в главе 2, необходимым и достаточным условием для появления пузырей является продолжительный период безынфляционного процветания, характеризующийся узкими спредами доходности.