Но из наступающих советских группировок успеха добилась только одна, северная. Она овладела полуостровами Рыбачий и Средний, городом Печенга (Петсамо). В Карелии наступление оказалось совершенно непродуманным. Перед нашими войсками простирались непроходимые дебри лесов и болот, их прорезали малочисленные дороги. По этим дорогам и пустили войска. Они растягивались бесконечными колоннами, вязли в снегах, и их клевали из лесов партизанскими ударами. Финны устраивали засады, артиллерийские ловушки. 163-ю дивизию пропустили на 80 км на свою территорию, а потом накрыли жестоким огнем, перерезали единственную дорогу, и она очутилась в окружении. К ней пыталась прорваться 44-я дивизия, но и ее постигла та же участь.
Впрочем, окружение было условным, реденьким пунктиром. Финские части перекрыли заслонами только деревни на дорогах. Но начальство запаниковало. Командир дивизии Виноградов, комиссар Пахоменко и начальник штаба Волков отдали приказ подчиненным выходить кто как может, сами удрали первыми. Их части и подразделения растерялись. Те, кто умело и целенаправленно двинулся пробиваться к своим, почти все пробились. Но другие ошалело тыкались по чащобам, замерзая или погибая от финских пуль. Или сдавались, хотя финны зверствовали, в плен брали мало. Захваченных красноармейцев даже не расстреливали, а резали или замучивали пытками. Виноградова, Пахоменко и Волкова приговорили к смерти, расстреляли перед строем загубленной дивизии — однако строй был слишком жидким, от дивизии мало что осталось.
На Карельском перешейке было еще хуже. Здесь произошло то же самое, что должно было произойти у немцев, если бы им пришлось штурмовать Судеты. 130 бетонированных укреплений и упрятанные под гранитными скалами дзоты, пулеметные точки хлестали атакующих шквалами огня. Снаряды полевых орудий эти укрепления не пробивали, а о крупных калибрах командование не позаботилось. Надеялось на танки. Ринутся сотни машин, и кто их остановит? Но танки останавливались сами перед полосами бетонных надолбов, выкопанными рвами, нагромождениями гранита. А финны применили против них простое, но эффективное средство: бутылки с зажигательной смесью. Советские легкие танки полыхали, как факелы [54, 82].
В декабре наступление было прекращено. Сталин приказал подготовиться получше. Создавался новый фронт, его командующим был назначен командарм 1-го ранга Тимошенко. Фактически всю подготовку начинали и организовывали заново, с нуля. Под Ленинград и в Карелию перебрасывали дополнительные войска, подвозили тяжелую артиллерию. Создавались лыжные части, военная флотилия на Ладожском озере, организовывалось взаимодействие с Балтийским флотом.
К финнам тоже поступали подкрепления — ехали добровольцы из Швеции и других стран, из них сформировался целый корпус. А Англия и Франция будто забыли, что они сами ведут войну с Германией! В правительственных кругах и генеральных штабах говорили только о «русской агрессии», на первые полосы газет выходили новости из Финляндии, а уж потом с собственного фронта. СССР за «агрессию» исключили из Лиги Наций. Финнам отправляли боеприпасы, вооружение, в том числе боевые самолеты. Британские генералы принялись составлять планы воздушных бомбардировок бакинских нефтепромыслов и городов Закавказья своей авиацией — если действовать с территории Ирака и Ирана. А Интеллидженс Сервис озаботилась проектами диверсий на советских промышленных объектах.
Лорд Горт и генерал Паунелл всерьез разрабатывали фантастический проект удара по Германии… с востока. Доказывали, что укрепления линии Зигфрида слишком сильны, поэтому будет целесообразным наступать из Ирана через Кавказ, попутно разгромить Советский Союз — и атаковать Германию с того направления, где она защищена слабее [147, 149]. А в Шотландии стал формироваться экспедиционный корпус для отправки в Финляндию. Кстати, наша разведка доложила Сталину об этих планах англичан. Способствовали ли они симпатиям к западной коалиции, догадаться не столь уж трудно.
Но в феврале Красная армия начала второе наступление на финнов. Ему предшествовала серьезная авиационная и артиллерийская подготовка. Десять дней тяжелые орудия и бомбардировщики перепахивали линию Маннергейма, выискивали и пытались уничтожить точечные цели неприятельских дотов и дзотов. А по ночам действовали саперы, разведывали и прокладывали проходы в минных полях. На Карельском перешейке действовали уже не одна, а две армии, 7-я и 13-я. 11 февраля они поднялись в атаку. Финны по-прежнему жестоко оборонялись, но русские действовали куда более грамотно. Выявленные огневые точки подавляли повторными артиллерийскими ударами, взрывали подобравшиеся группы саперов. Через три дня первая полоса укреплений была прорвана. Существовала еще и вторая. Но советские войска перегруппировались, подтянули артиллерию на новые позиции, и 21 февраля возобновили штурм.
Британский корпус для войны в Финляндии был уже сформирован, он насчитывал 57 тыс. солдат и офицеров. Западные державы подталкивали финнов, чтобы они официально запросили о помощи, забрасывали удочки в Швецию и Норвегию о пропуске войск через их территорию. Но победа явно клонилась на сторону Советского Союза. Ссориться с русскими и с их союзниками, немцами, шведам и норвежцам не хотелось. 2 марта они объявили об отказе пропускать английские войска к финнам. Да и Маннергейм не слишком доверял британцам и французам. Примеры Чехословакии и Польши были совсем свежими и наглядно показывали, как легко Париж и Лондон предают своих друзей. 8 марта, когда русские окончательно прорвали оборону на Карельском перешейке, Маннергейм обратился в Москву, запросил о мире.
Что ж, Сталин не отказался. Пока шли переговоры, 13 марта советские войска заняли Выборг. Но это были уже последние бои. Война завершилась. Потери советских войск оказались неожиданно огромными! За три месяца сражений было убито и умерло от ран 87 тыс. красноармейцев и командиров, еще 39 тыс. пропали без вести. 265 тыс. были ранены или обморожены. Были уничтожены несколько сотен танков и самолетов. Потери финнов были гораздо скромнее, 26 тыс. убитых и 45 тыс. раненых. Официальная советская пропаганда значительно уменьшила цифры своих потерь и увеличивала финские, но западные средства информации, наоборот, преувеличивали советский урон. Это стало серьезнейшим ударом по престижу Москвы. Теперь и в Германии, и в лагере ее противников заговорили, что русские — несерьезный противник.
Надо сказать, что для Советского Союза финская война сыграла роль жестокого экзамена, выявила массу недостатков в подготовке, организации и вооружении Красной армии. Их начали устранять — к сожалению, поздновато. А Сталин сделал из случившегося не только военные, но и политические выводы. Уже с декабря, после провала первого наступления, о марионеточном правительстве Куусинена упоминать перестали. Остервенелое сопротивление финнов показало, что они такое правительство не примут. Его придется поддерживать оружием, это обернется гражданской войной, партизанскими действиями, новыми потоками крови. Зачем?
Правда, после прорыва линии Маннергейма Финляндия осталась такой же беззащитной, как Чехословакия, потерявшая судетские укрепления. Советские войска могли уже легко продвигаться вглубь страны, захватить ее полностью. Но Сталин согласился мириться на очень мягких условиях. По сути, Советский Союз взял только то, что запрашивал изначально. Финляндия уступала Карельский перешеек и часть Западной Карелии, граница отодвигалась на 180 км от Ленинграда, Ладожское озеро становилось внутренним озером России. На севере к СССР перешли полуострова Рыбачий и Средний, а полуостров Ханко на Балтике передавался в аренду под военно-морскую базу. В грядущей войне все это очень пригодилось.