Исходя из первоочередности интересов наших народов перед всеми остальными интересами, за основу наших отношений логично брать евразийскую теорию прав народов, согласно которой всякий этнос и народ имеет право на культурную суверенность, на сохранение своей духовной идентичности, своей веры, своего языка. От этого мы, русские, никогда не отказывались и не откажемся. Свой язык, культуру, свою веру мы будем отстаивать всегда, что бы ни происходило. Но вот по этой же причине нелепо требовать от чеченцев, чтобы они отказались от своего традиционного образа жизни, от своей родоплеменной системы, по которой жили их предки, от своих обычаев и веры, выжигаемых десятилетиями позитивизма и прогрессизма. Насаждение чуждых для чеченцев законов и образа жизни нарушает права этого народа. То же самое сегодня осуществляют силы однополярного глобализма, насаждая повсюду, зачастую с помощью оружия и прямого насилия, свои ценности и образ жизни. Такую однополярную глобализацию мы осуждаем: народу, сохранившемуся в истории, негоже следовать этой негативной тенденции, ломая свой традиционный образ жизни. Если чеченцам насаждаются какие-то иные законы, которые они не воспринимают, они имеют право сражаться за то, чтобы жить так, как жили их предки. Так же русские веками сражались за возможность жить по законам и обычаям своих предков, соблюдать свои обычаи и использовать свой язык.
Для русских справедливо исходить из того, что нужно признавать право чеченского народа, наравне с правом русского или любых других народов России, на своё самоопределение. Но не в качестве суверенного государства-нации, что является пережитком вестфальской системы, а как традиционного народа. Мы же взамен вправе ожидать от чеченцев встречных уступок, поэтому, в свою очередь, чеченцы должны учитывать интересы России, которые заключаются в том, что большое евразийское пространство России должно быть сохранено. Целостность Россииесть незыблемая ценность, оплаченная миллионами жизней и обоснованная вековой историей русской государственности. Учитывая это, чеченцы должны отказаться от идеи о построении суверенного чеченского государства, а также от требований признать это государство субъектом международного правового поля. Одно это стремление ставит под угрозу стратегическую целостность России-Евразии, создаёт на Кавказе плацдарм антироссийских сил. В этом отношении существует знаковое высказывание Владимира Путина: «Не важен статус Чечни, важно, чтобы она не была плацдармом для антироссийских сил». Вот в таком признании взаимных интересов двух народов и заключаются нормальные российско-чеченские отношения. Формула мира для решения любых российско-чеченских противоречий должна звучать так: одно пространство — две системы. То есть мы должны признать ту общественную систему, которую отстаивает чеченский народ, а они, в свою очередь, должны признать неделимость единого пространства России-Евразии.
Если мы хотим интегрировать Чечню в ценностное пространство России, то мы должны признать существующую ныне неоднородность чеченского народа, при которой северную, равнинную Чечню населяет более или менее светское, урбанизированное население, ориентированное на Россию, а южную, горную Чечню, населяют те представители народа нохчи, кто в своей основной массе придерживается традиций своих первых отцов, отстаивает свою веру и обычаи. Эти горные чеченцы и составляли всегда основу отрядов сопротивления, «именем Аллаха» ведущих ожесточённые бои с федеральными силами, отстаивая свои ценности, свой традиционный образ жизни. Естественно, что и подходы к этим двум различным сегментам чеченского общества должны быть разными. Для двух типов чеченского общества должна быть предусмотрена возможность интеграции разных скоростей. Северная часть, светская, интегрируется с Россией-Евразией, естественно, быстрее, и там стоит продолжать линию на стабилизацию по образцу типового российского региона, которая реализуется сейчас. Но совершенно особый подход должен быть применён к южной, горной части Чечни. Там нужно пойти на предоставление некой культурной автономии, на создание своего рода национально-теократического образования, дающего право этим горным чеченцам жить по своим традиционным законам.
Если чеченцы южной, горной Чечни, настаивают на том, что они должны сохранить свой вековой традиционный уклад, и продолжают отстаивать своё право жить по законам первых предков с оружием в руках, то почему бы нам с этим не согласиться, если это не будет противоречить сохранению целостности России? Ведь народам России тоже неплохо было бы восстановить свой вековой традиционный уклад. Исходя из этого, внутричеченскую проблему предлагается решать по формуле «один народ — две системы».
Естественно, что контакты должны быть налажены и между духовными лидерами народов России и Чечни, ведь высшим органом власти у чеченцев является совет старейшин, который разрешает любые вопросы именем Аллаха, опираясь на адаты — чеченские традиционные законы. Старейшины и духовные лидеры являются неоспоримыми авторитетами для чеченского народа, Священное Писаниеесть основной и единственный закон. Если мы хотим говорить на одном языке, понятном и чеченцам и русским, на языке общего пространства и общей судьбы, а не на языке пушек и автоматов, мы должны признать это, принять за основу наши Священные Писания — Библию и Коран и, основываясь на общих для нас всех принципах, вместе идти к миру и согласию. Ибо у нас общая история, общая судьба и общее будущее в рамках нашей общей Империи.
(Подготовлено на основе выступления на Совете безопасности Клуба Военного института иностранных языков (ВИИЯ) по теме «Пути разрешения чеченской проблемы», апрель 2002 года)
Ингушетия: требуется ответный сетевой сценарий
После того как сетевая операция США против России в Чечне была подморожена ценой колоссальных усилий Кремля и огромных жертв со стороны российского общества, новым объектом пристального внимания Запада стала вторая часть бывшей Чечено-Ингушской ССР, а именно — населённая, как и Чечня, вайнахами (по сути, кровными братьями нохчи) Ингушетия. И дело здесь совершенно не в этнических пристрастиях западных стратегов, просто Ингушетия с точки зрения геополитики Кавказа занимает почти то же стратегическое положение, что и Чечня. Разница лишь в различии граничных условий и в предпосылках формирования сетевого кода следующей фазы сетевой войны на Северном Кавказе. В принципе, Ингушетия по совокупности параметров имеет все шансы стать «второй» Чечней в плане ведения сетевой войны. Надо лишь грамотно подготовить и разогреть ситуацию.
Открытие подготовки Ингушетии к сетевой войне началось с так называемого «ингушского рейда» смешанной группы террористов летом 2004 г., сопровождавшегося захватом зданий силовых ведомств, на чём мы ещё остановимся подробнее чуть позже. К концу лета 2007 года ситуация начала разогреваться более интенсивно, причём теперь уже на уровне разжигания общественного недовольства властями республики. Для начала в станице Орджоникидзевская были убиты трое цыган, затем в Назрани были убиты главврач станции переливания крови и милиционер. Вскоре в Карабулаке расстреляли семью русской учительницы. Чуть ранее в станице Орджоникидзевская было совершено жестокое убийство ещё одной учительницы и её детей, а через два дня после убийства, во время их похорон, на кладбище прогремел взрыв, из-за чего пострадали 11 человек. Казалось бы, совершенно разрозненные эпизоды, вполне свойственные для любого региона — везде убивают. Однако не везде убивают так бессмысленно, ни за что. Частота и жестокость совершенных деяний вызывает страх, панику и напряжённость в обществе. В таком состоянии люди начинают винить кого попало, требовать расправы над подвернувшимися под злую руку, изливать агрессию на первых встречных, соседей, друзей, политических оппонентов, что провоцирует новые конфликты. Начинается цепная реакция ненависти, и, если власти в этой ситуации теряются, общая напряжённость и истерия имеют все шансы выплеснуться и за пределы республики, на соседние регионы, на другие этносы. В данном случае речь идёт о «сетевом» эффекте дестабилизации, когда ненависть и неприязнь «прокачиваются по сети», от родственника к родственнику, от соседа к соседу, от ингуша к осетину, разрастаются в геометрической прогрессии, и далее лавину вражды и неприязни остановить всё труднее. Регион становится проблемным, конфликтным, горячим и в конечном итоге неуправляемым.