– Это дело нешуточное, господа, – сказал поручик Шешковский. – Ваш приятель обвиняется в сношениях с французским агентом, за которым уж года три по всей столице охота идет. И при посредстве вашего приятеля и некого Фомина из Коллегии иностранных дел сей агент снова делает подкопы под Коллегию иностранных дел. Он может метить очень высоко – едва ли не в самого господина Панина…
– Но что общего между Нечаевым и его сиятельством? – спросил крайне удивленный Громов.
– Вот до этого и хотят дознаться… – поручик Шешковский повесил голову, всем видом показывая: не задавайте, господа, глупых вопросов…
Да гвардейцы их и не задавали – и так известны способы, какими в Тайной канцелярии добиваются признаний.
– Его уже допрашивали? – спросил князь.
– Да. Отпирается. Признаваться не желает – да кто ж желает? – поручик Шешковский вздохнул, эта тема ему была неприятна.
– Мы безмерно благодарны вам, сударь, – сказал Громов, – и вы также можете на нас рассчитывать.
– Благодарю. Это дело о шпионах увязано каким-то образом с похищением богатой наследницы, которое совершил Нечаев. Для чего она французским агентам – неведомо, но какая-то связь есть. По крайней мере, пока так считают, – поручик Шешковский очень желал услужить однополчанам, и они это видели. – Дело серьезное, в него замешан французский «королевский секрет», и коли удастся доказать, что вашего приятеля завербовали, это кончится для него очень плохо.
– Что бы вы посоветовали? – спросил Громов.
– Искать знатных покровителей, – сразу ответил поручик Шешковский. – Искать таких, кто мог бы замолвить словечко самой государыне, а она прикажет батюшке быть подобрее.
– Я тотчас же скачу к матушке! – закричал князь. – Громов, отправляйся ко мне, жди меня!
Это было разумно – Громов послушался.
В доме князя он обнаружил Наташу, Анетту и фехтмейстеров, которые приехали узнать новости. Анетта пыталась беседовать с Эрикой, но та была сердита на весь белый свет. Наконец приехал князь.
По его огорченной физиономии сразу можно было прочитать: княгиня Темрюкова-Черкасская наотрез отказалась говорить с государыней о деле, в которое замешан Денис Фомин.
– Он погиб, и мы уж ничем не поможем, – сказал Арист. – Обвинение чересчур серьезно.
– Я пойду к Шешковскому, – решила Наташа. – Сперва к поручику, потом вместе с ним – к его батюшке. Я буду просить, умолять…
– Я тебя не пущу. Я дал Шильдеру слово, что позабочусь о тебе. Поняла, матушка? – спросил Арист. – Или ты плохо меня знаешь? Не дури. Шешковскому нужен виновный. Случайно это оказался Нечаев. И довольно ли мы знаем его, чтобы сказать: нет, он ни с какими французами не якшается?
– Но я знаю, я просто знаю, что он ни в чем не виновен, – закричала Наташа. – Как он может быть виновен? В нем же хитрости – ни на грош! Разве что финт блестяще проведет, и из него вместе левой кварты – укол терцией… Это все, на что он способен! Господин Громов, ваше сиятельство! Отведите меня к поручику! Надобно все средства испробовать!
Анетта подошла к ней, обняла ее и стала тихонько успокаивать: нельзя же врываться к поручику с воплями, нужно прийти кротко, с упованием на Богородицу, и просить тихо, смиренно…
Глядя на эту пару, Эрика рассмеялась. Ей не нужен был переводчик, чтобы понять страстную решимость Наташи и уговоры Анетты.
– Вам весело, сударыня? – спросила Наташа.
– Изрядно, сударыня. Как приятно рваться в бой, зная, что добрые люди тебя удержат и никуда не пустят, – сказала Эрика.
Ей было приятно уязвить Наташу, которая подбила фехтмейстеров выследить тайные свидания на лестнице и погубила такой изумительный план отмщения. Но не только это – Эрике не хотелось, чтобы Наташа что-то сделала для Мишки Нечаева. Ибо она не имела к этому человеку никакого отношения – разве что билась с ним в ассо. Она не путешествовала с ним, не слышала от него ласковых слов, не целовала его в щеку и не обнимала, не жила с ним рядом, не принимала из его рук лакомств – она не могла считать его своим!
А Эрика могла – Мишка принадлежал ей в ту ночь, когда она сидела у него на коленях и слушала непонятную жалобную речь, а его волосы щекотали ей шею и грудь, волосы изумительного цвета, почти белые, даже с серебряным блеском… и если бы он вздумал ее целовать тогда, она бы, обиженная на весь белый свет, ответила на его поцелуи! А целоваться с этой воякой, с этим гренадером в юбке, он бы в здравом уме и твердой памяти не стал!
– Как приятно говорить пакости, зная, что за это не накажут! – парировала Наташа. – Если вам известен способ помочь Нечаеву без визита к Шешковскому – скажите, сделайте милость, сударыня!
– Сцепились прелестницы, – по-русски сказал Арист. – Покойника делят…
– Если бы вы хотели пойти к Шешковскому просить за Нечаева, то сделали бы это без криков и театральных выходок, сударыня, а просто оделись бы и пошли, – ответила Эрика. – Кто кричит – ничего не делает.
– Брехливая собака лает, да не кусает, – по-русски изложил ее мысль Арист. Капитан Спавенто засмеялся.
– Анюточка, – сказал он дочери, – нужно увести отсюда Наташу. Утешь ее как-нибудь. Мало того, что мы потеряли Нечаева, так еще и эта мерзавка над нашей Натальей куражится…
– Нет, батюшка! – воскликнула Анетта. – Она не мерзавка! В ней очень много доброты! Она от смерти меня спасла, она все это время была мне преданной подругой! Не надо оскорблять Като, право, не надо!
– Она такая же Като, как ты – Семирамида Вавилонская. В самом деле, поедем отсюда прочь, – решил Арист – Дело безнадежное. А если девицы подерутся – будет нам морока их разнимать…
– Я готова сделать все, что потребуется, чтобы ему помочь! А вы способны лишь ехидничать, сударыня, – заявила Наташа. – Притворяться, ссорить людей и говорить всем гадости – вот вся радость вашей жизни. Только на это вы способны!
Эрика долго смотрела на нее.
Объяснять, что ради своей любви она убежала из дому, рисковала и репутацией, и, статочно, жизнью, терпела неведомо чье общество, рыдала о женихе, с которым даже не смогла проститься, – она не могла, это было выше ее сил. Да и кто такая эта девица Шильдер, чтобы перед ней оправдываться? Ее проучить надо!
– Я сделаю то, чего вы никогда не сделаете! Я пойду к Шешковскому! – сказала Эрика. – Вы тут кричите, что Нечаева нужно спасать, а я его спасу!
– Не делайте этой глупости, – вмешался Арист. – Вы и так в это дело впутались, если ваше похищение связано с проделками французских агентов. Вы окажетесь для Шешковского драгоценным подарком – и это может плохо кончиться.
– Я не российская подданная, – ответила Эрика. – Я курляндская баронесса. Это все подтвердят. Мой брат служит в Измайловском полку.
– Полагаете, для Шешковского это преграда?
– Она сейчас пообещает, что государыне в ноги бросится, – вставила Наташа. – И все дружно кинутся ее отговаривать!