– Общего! – соглашаюсь не раздумывая. После многочасового перехода еще и с котелком возиться очень не хотелось. Да к тому же всю еду на своем горбу переть придется.
– Вот и славненько. Тогда еще пару серебрушек сверху, итого шесть монет сейчас и еще шесть, когда окажемся за воротами Новгорода.
Тяжело вздохнув, соглашаюсь. Мы ударили по рукам, и я отправился в свою комнатку за деньгами. Было, конечно, чувство, что меня развели, как кролика, но деваться-то некуда. Я нуждался в них куда больше, чем они во мне, и Аргост это знал.
Весна стремительно наступала. Природа просыпалась от зимней спячки буквально на глазах. Ещё вчера по обочинам дороги лежал снег, а сегодня на прогретых пригорках проклевываются первые ростки травы, а на деревьях набухают почки. Солнце припекало совсем уже по-летнему. К полудню становилось по-настоящему жарко, и лишь приятный весенний ветерок приносил прохладу, запах весны и трели лесных пичуг.
И вот когда жара достигла своего пика, Аргост объявил привал на небольшой полянке. Возницы шустро составили телеги в круг, ослабили постромки и задали коням корма. Охранники тоже занялись каждый своим делом. Несколько сразу ушли в лес, проверять окрестности, другие споро развели огонь и поставили большой котел, самые молодые принесли воды. Все было сделано так чётко и слаженно, что я почувствовал себя пятым колесом и просто присел на поваленное бревнышко и с наслаждением вытянул натруженные ноги. Изя прилег рядом.
– Собачка! – тоненький детский голосок с восторгом прошептал у меня за спиной.
Оборачиваюсь. Девчонка, мелкая совсем, на вид пять или шесть лет от роду. Одета в белоснежный овчинный полушубок, штаны-шаровары и красные сапожки. Глаза как блюдца, ротик распахнут от удивления. Девчонка не отрываясь глядела на Изю.
– Какая класивая и большая, – едва слышно выдохнула она, присев рядом на корточки.
– Дядинька, а почему твоя собачка зелёная?
– Эээ… нуу…
– А как ее зовут?
– Изюмка.
Дряк поначалу заинтересовался, поскольку дома соседские детишки порой приносили ему вкусные кусочки, а он взамен позволял им себя гладить. Но в руках маленькой девочки было пусто, и Изя разом потерял к ней всякий интерес. Дряк прикрыл глаза и отвернулся от ребенка.
– А она не кусается? – не унималась малышка, еще на шажок приближаясь к зверю.
– Когда как. Только это не…
– А почему у нее такие большие уши?
– Это не… чтобы лучше слышать.
– А это мальчик или девочка?
Прежде чем я успел что-то предпринять, эта тараторка оказалась возле Изи и, ухватив дряка за хвост, попыталась заглянуть под него. Изя, не ожидавший такой наглости, с визгом отскочил от девчонки, одним прыжком разорвав дистанцию на десяток шагов и замер, припав к земле. Малявка радостно завизжала, засмеялась и, оскальзываясь на едва подсохшей земле, побежала за дряком. Тот дождался, когда девчонка подбежит совсем близко, протягивая к нему свои ручки, и снова отскочил. Так она и гонялась за ним по всему огороженному телегами периметру, оглушительно взвизгивая каждый раз, когда дряк отскакивал. Изе, похоже, вся эта беготня нравилась ничуть не меньше чем его преследовательнице. Завершив таким образом полный круг, они вернулись обратно. Галопом проскакав мимо и едва не зацепив меня хвостом, дряк юркнул ко мне за спину и притаился. Он просто излучал игривость и щенячий восторг.
Следом за ним ковыляла запыхавшаяся девчонка. Бегая по поляне, она намесила на свои красные сапожки по целому пуду грязи и теперь с трудом переставляла ногами.
– А где собачка? – Голосок был удивленный и слегка обиженный.
Я развел руками. В этот момент Изя не выдержал и выпрыгнул из своей засады. Мелкая аж вздрогнула от неожиданности, но тут же рассмеялась, а дряк принялся скакать вокруг нее, словно говоря: ну же, поймай же меня, поймай. От переизбытка чувств и энергии Изя рванул на дополнительный круг. Под аплодисменты и заливистый смех девчонки, испуганное ржание лошадей и недовольные крики попавшихся на пути охранников он пробежал его буквально за десять секунд и снова принялся скакать вокруг девчонки, ожидая ее реакции.
Изя хоть и всячески уворачивался, но и не убегал далеко, тут же возвращаясь обратно, позволяя изредка все же прикоснуться к себе, погладить или почесать. В эти моменты девчонка замирала и осторожно, боясь спугнуть, проводила пальчиками по блестящей зеленой чешуе. Далее следовал вздох восхищения, и Изя как оглашенный срывался с места, вызывая новый взрыв смеха и визга. Парочка так разошлась, что я уже стал опасаться за девчонку. И похоже, не я один.
– Ялика.
– Дядя Алгост! – мелкая бросила гоняться за дряком и подбежала к старшому. – Смотли, какая смешная собачка! Мы так весело иглаем.
– Умничка, кстати, пора кушать, ты бы умылась перед обедом.
Мелкая скорчила недовольную рожицу, но быстро сменила гнев на милость, когда Изя ткнулся ей носом в ладонь.
– Дяденька, – это уже мне, – а можно я потом ещё плиду поиглаю?
Я бросил быстрый взгляд на Аргоста, тот лишь пожал плечами.
– Конечно, приходи.
Девчонка расплылась в улыбке, погладила напоследок Изю и вприпрыжку поскакала в сторону фургонов. Аргост проводил её взглядом, с кряхтением опустившись рядом на бревнышко.
– Я смотрю, понравился ты нашей Ялике, а ведь она к чужим редко подходит и ещё реже с ними разговаривает.
– Стеснительная, что ли?
– Нет, она та ещё егоза. Думаю, тебе стоит знать, – Аргост слегка замялся, – у неё есть дар или проклятье, называй как хочешь. Она видит людей насквозь. А люди не любят, когда им заглядывают в душу. Не любят и боятся. Страх этот рождает ненависть, и она её чувствует. Ты уж не злись, если она чего скажет не подумав.
– Я-то думал ты беспокоишься, чтобы собачка её не покусала.
– Тут я спокоен. Ни цепные псы, ни дикие звери её не трогают.
– А я что хуже, что ли?! Обещаю не лаять и не кусаться.
– Лады. Однако и нам пора. Хватай ложку, пошли, отведаешь нашей походной стряпни. – Он хлопнул себя ладонями по коленям и с хеканьем поднялся.
Стряпня оказалась вкусной и сытной, всё-таки пища, приготовленная на открытом воздухе на природе, отличается от домашней. Деньги, уплаченные за прокорм, оказались хорошим вложением, тем более что я понятия не имел, как часто по дороге будут попадаться людские селения. Повар не поскупился и положил мне в котелок приличную порцию каши с мясом чём-то напоминающим тушенку. Изю, притащившего в зубах свою миску и как все отстоявшего в очереди, тоже не обделили. Вдобавок этому проглоту достались остатки со дна котла, слегка подгоревшие, но для дряка вполне годные.
Наевшись до отвала, я по примеру большинства возниц и свободных от дежурства стражников перебрался в тенек под телегу. Судя по неспешным разговорам и тому, что некоторые решили откровенно вздремнуть, отправится караван в путь не раньше чем через час, во всяком случае, пока лошади не отдохнут. Я расслабил застежки на доспехе и на мгновение прикрыл глаза.