– Все, иди. Долгие проводы – лишние слезы.
Подхватив плащ, я вышел во двор. Завидев меня, ожидавшие в тени дерева русины подвели коня, и мы шагом выехали на дорогу.
Я ехал в свое имение, погруженный в тяжкие думы. Как прознать – придут татары в этом году или нет? А ну как увезу немногих оставшихся людей в Вологду, а никакого нападения и не будет? Ведь за землей ухаживать надо – без урожая могу остаться. Не тороплю ли я события? А если нападут, да как обычно – внезапно? Людей потеряю. Тоже не выход. Велика ответственность, и груз ее ощутимо давит.
В тревожном ожидании пролетел июнь.
Я каждый день контролировал занятия ратников. Уж Федор, вернувшийся из Вологды, да Макар возроптали:
– Князь, полегче бы, загонял ведь совсем!
Макар съездил в Коломну, купил запас пороха и свинца, и теперь выстрелы за околицей грохотали часто.
И все-таки, несмотря на подспудную надежду, что лихо минует нас, он наступил, этот проклятый и несчастливый для Руси день. С вышки часовой закричал:
– На полдень вижу пыль! Много пыли!
Я поднял тревогу. Холопов, коих осталось не так уж и много, усадил на телеги и дал денег на прокорм новому управляющему Василию. Обоз уже готов был тронуться в неблизкий путь на Вологодчину, да тут второй из близнецов, Михаил, стал упрашивать меня оставить его с ратниками.
– Михаил! Мы не вино пить идем, сила страшная на нас движется. Там нужны ратники, пищальники – те, кто оружием владеют.
– Оно понятно, только в каждом воинстве обоз есть. Мое место там. Хоть я и расстрижен, однако ратных людей словом Божьим поддержу, над убиенным молитву счесть могу, да и вещи ценные стеречь кому-то надо будет. Вот и сгожусь вам здесь.
Видя мои колебания, Михаил замолчал, потом распрямил плечи и решительно сказал:
– Ты не сумлевайся во мне, барин. Меня Церковь расстригла – не Господь, и я покаяние Ему принес, потому слово мое не может без силы остаться. Дозволь только, князь, с вами тяготы брани разделить!
– Бог с тобой, есть желание – бери коня и присоединяйся к ратникам, только не жалей потом да домой не просись.
Василий стеганул лошадь, и обоз начал выбираться из деревни на дорогу, а обрадованный Михаил побежал взнуздывать коня. А рядом уже Федор с Макаром к выезду готовы, только распоряжения ждут.
– Федор, пошли ратников, пусть все избы пробегут – не забыли ли мы кого в спешке?
Ратники бегом промчались по деревне.
– Нет никого, все ушли.
Еще бы, татар боялись. В городах еще можно было отсидеться, надеясь на крепость стен, опытность и мужество воинов. А в деревнях и селах путь к спасению один – в лес уйти, забрав семью и живность, или податься куда подальше, на север – туда татары не доходили.
– На коней! В Коломну идем!
Строем по трое мы покинули Охлопково. Я обернулся, окинул взглядом свой опустевший острог, раскрытые ворота. Запирать бесполезно – если дойдут сюда татары, подожгут, и все. До боли сжалось сердце. Удастся ли вернуться? А вернувшись, застану ли хоть что-то в целости? Жалко было трудов, вложенных в становление беззащитного ноне имения.
Гнали галопом. Навстречу ехал купеческий обоз. Завидев грозных конных при полном вооружении, обоз остановился. Купцы удивились:
– Нешто беда какая?
– Татары идут! Возвертайтесь в Коломну! – крикнул я на ходу.
Купцы переполошились и стали спешно разворачивать повозки, нахлестывать коней. А кое-кто и постромки рубил, бросая телеги с товаром на дороге, и вскакивал на неоседланных лошадей. Да вот только лошади были ломовые, тягловые и потому быстро ездить не могли.
До Коломны мы добрались быстро – гнали почти без остановок.
Показались избы посада. Здесь все было спокойно, буднично. Жители с удивлением смотрели нам вослед и продолжали свои обычные дела. Дорога поднималась вверх, к крепости. Я посмотрел за Оку, но ничего подозрительного не заметил. «Может, на привал татары встали, а может, стороной пройдут на Москву – поди узнай!» – терялся я в догадках. Но то, что орда уже близко, я не сомневался.
Вот и деревянный частокол за широким рвом. Мы подъехали к городским воротам. А в городе – тишь, люди сонно по улицам ходят. Я закричал страже у ворот:
– Татары идут!
Старший стражи посмотрел на меня лениво.
– Откель татарам взяться-то? Ты кто такой – панику поднимать?
– Князь Михайлов. Где воевода?
Услышав это, он подтянулся – сразу куда и сон пропал.
– В Первопрестольную с утра уехамши, боярин.
– Дай стражника, пусть к наместнику ведет немедля.
Перед моим отрядом побежал стражник из молодых, указывая дорогу.
– Вот… он… дом… наместника, – прерывающимся от бега голосом сказал стражник.
Федор забарабанил в ворота каменного дома. Открылась калитка, и высунулся бородатый слуга.
– Ну, пошто стучишь, балуешь? Ты чаво это, не знаешь, что здесь наместник живет? Вот скажу ему, он тебя высечь прикажет.
Я спрыгнул с коня, оттолкнул опешившего слугу и прошел по двору.
Во дворе несколько ратников, бросив разговор меж собой, оторопело уставились на мое княжеское облачение. Угадав среди них старшего, я рявкнул:
– Как наместника охраняете? Службу забыли? Ужо я вас… канальи!
Ратники испуганно моргали, переводя взгляды с меня на Федора, за плечом которого громоздилась пищаль, силясь хоть что-то понять.
Я решительно вступил на парадное крыльцо. Стражники гуськом подбежали к Федьке, надеясь от него узнать, почему так серчает приезжий князь.
Поднявшись по ступенькам, открыл дверь.
Шедшая по коридору служанка с подносом от неожиданности шарахнулась в сторону и выронила чашки.
– Наместник где?
– Тута! – Она показала рукой на дверь.
Я рванул дверь на себя.
В трапезной за столом сидел очень толстый боярин, кушал и потел.
Завидев меня, он побагровел и попытался встать – наверняка чтобы выставить нахала и наглеца вон! Как можно – врываться без доклада и этим мешать пищеварению?!
Я решил сразу брать быка за рога.
– Я – князь Георгий Михайлов, поместье мое в Охлопкове. Извини, боярин, за вторжение, но дело не терпит отлагательств. Татары за Окой собираются, скоро здесь могут быть!
Наместник плюхнулся в кресло, икнул. Лицо его побагровело еще больше, и я испугался, что боярина может разбить паралич.
– Какие татары? Не слышал я ничего, – просипел он.
– Воевода твой в Москву с утра уехал – мне стража сказала. Так что поднимай ополчение боярское, готовь оборону. Гонцов посылай по деревням – пусть селяне в город идут, укрываться. Не мне тебя учить, боярин, ты государем сюда ставлен. Скажи лишь, мне с дружиной моею что делать? Она у дома твоего стоит – конна и оружна, с боем огненным!