Если это было так, то, по мнению Чейта, Кролик отлично справлялся со своими обязанностями. И, невзирая на вполне прозрачные намеки по поводу испытуемого устройства и фирмы, его изготовившей, которые допускал в беседе с ним генерал Баруздин, Чейт испытывал к своему спутнику самые теплые, и даже более того – почти дружеские чувства. Для него не имело ровным счетом никакого значения, был ли Кролик живым существом или заводной машинкой. Сейчас они работали в паре и, судя по тому, как споро продвигались у них дела, прекрасно дополняли друг друга. А в свое время Чейту приходилось сотрудничать и с куда более странными существами.
После недолгого отдыха они продолжили путь в том же порядке: Кролик – впереди, Чейт – на два-три шага позади него.
Чейт все чаще посматривал то на пеленгатор, то на часы. До срока, указанного генералом Баруздиным, оставалось все меньше времени. Если продолжать двигаться с той же скоростью, то к указанному месту он успевал точно к шести часам вечера. В запасе у него не было ни минуты. Рассчитывать на премиальные уже не приходилось – свои бы кровные не потерять.
Пока все шло хорошо. Настолько хорошо да гладко, что Чейт начал побаиваться, что добром это не кончится.
Так оно и случилось – опасения его сбылись, и самым худшим образом. Кролик прозевал опасность, угрожавшую не Чейту, а ему самому.
В первый момент Чейт даже не понял, что произошло. Просто какое-то большое полупрозрачное тело упало вниз с одного из верхних ярусов леса и с влажным шлепком плюхнулось на землю. Чейт автоматически глянул вверх, чтобы удостовериться, что оттуда больше ничего падать не собирается. И только когда он вновь опустил взгляд на землю, понял, что Кролик, все это время беззаботно скакавший перед ним, исчез. Чейт быстро огляделся по сторонам. Затем взгляд его остановился на осклизлом теле, расплывшемся на подстилке из палой листвы.
Подбежав к гигантской древесной медузе, Чейт увидел сквозь ее полупрозрачное тело два смятых комочка, придавленных к земле.
Схватив медузу за край мантии, Чейт попытался было оттащить ее в сторону, но тут же, вскрикнув, разжал обожженные внезапной болью пальцы. Боль была такой же, как и в тот раз, когда медуза размером поменьше упала ему на плечо. По-видимому, все тело осклизлой твари было пронизано стрекательными клетками.
Скинув на землю ранец, Чейт подцепил край медузы шестом. Тяжелая скользкая масса стекала с палки, словно подтаявшее желе. Отвалить ее в сторону, орудуя шестом как рычагом, если бы и удалось, то далеко не с первого раза. А сколько еще протянет Кролик, придавленный к земле массой, во много раз превосходящей его смехотворный вес? Да и жив ли он еще?
Чейт выхватил нож и одним махом отсек край мантии медузы. Подцепив его острием ножа, он откинул в сторону кусок полупрозрачной плоти, который все еще продолжал тошнотворно сокращаться. Затем, снова подцепив край медузы шестом, он отсек от нее еще один кусок, который последовал вслед за первым.
Что-то бормоча сквозь зубы, Чейт продолжал кромсать тело огромной древесной медузы до тех пор, пока наконец не извлек из-под нее два мокрых комка шерсти, перевязанные шнурком.
– Как ты, приятель? – негромко спросил Чейт, держа зверька, похожего на детскую игрушку, в сложенных вместе ладонях.
К его удивлению, Кролик не только был жив, но и вроде совсем неплохо себя чувствовал. Однако, когда он попытался спрыгнуть с ладоней своего спасителя на землю, у него ничего не получилось. Он просто упал и обиженно захрюкал.
Причина того, что Кролик разучился прыгать, заключалась скорее всего в том, что все его мохнатое тельце было облеплено выделяемой медузой клейкой слизью. Зверек пытался счистить ее с себя, используя те же тонкие жгутики, которыми он хватал пищу, но проку от этого не было никакого.
– Давай-ка попробуем по-другому.
Чейт двумя пальцами поймал Кролика за шнурок, соединяющий воедино обе части его тела, и плеснул на него немного воды из фляги. После этого он выдавил на шкурку Кролика сантиметра полтора белой, приятно пахнущей мятой пасты из тюбика с моющим составом. Чейт полагал, что если уж армейская еда не причинила Кролику никакого вреда, то от состава для мытья рук ему и подавно не станет плохо. Плеснув еще воды, Чейт хорошенько намылил оба шерстяных клубка, после чего, дернув как следует за лиану, подставил несчастного зверька под поток обрушившейся сверху воды.
Во время всех этих процедур Кролик возмущенно визжал. Но, когда Чейт, закончив мытье, как следует встряхнул его и положил на листья, он приподнялся, встрепенулся и принялся расправлять свою промокшую насквозь шерстку.
Чейт посмотрел на часы. Происшествие с напавшей или же попросту случайно свалившейся на Кролика медузой отняло у него ровно час и двадцать пять минут драгоценного, как никогда, времени. Теперь нечего было и мечтать добраться до контрольной точки вовремя.
Чейт тяжело и безнадежно вздохнул и сел на землю, прислонившись спиной к стволу дерева, покрытому гладкой и нежной, как кожа младенца, корой. Теперь еще нужно было дождаться, когда Кролик просохнет. Кем бы он ни был на самом деле – очень сложной заводной игрушкой, созданной людьми, или же просто забавным творением природы, – для Чейта он сейчас был единственным другом и спутником, разделившим с ним все тяготы двухдневного перехода. И бросить его одного, мокрого и беспомощного, было бы самым омерзительным из всех предательств, запечатленных в анналах мировой истории, помноженным на черную неблагодарность.
* * *
К девяти часам вечера по местному времени лес превратился в царство непроглядной тьмы, хотя за его пределами, наверное, был еще только приятный вечер, окрашенный в золотые, чуть отдающие в голубизну тона заходящего солнца.
Кролик последние пару часов, напрочь забыв о своих обязанностях, вместо того чтобы выбирать дорогу, прыгал вокруг Чейта, громким хрюканьем напоминая о том, что ужин совершенно неприлично запаздывает. Чейт тоже был бы не прочь перекусить, пусть даже чипсами из походного рациона, но он продолжал упорно двигаться вперед, освещая дорогу фонариком. В отличие от Кролика Чейт думал не только о том, как бы набить себе брюхо, но еще и о том, как бы сделать так, чтобы не пришлось и завтра думать о том же самом.
Остановившись, Чейт в очередной раз посмотрел на пеленгатор. Ярко-зеленая точка располагалась в самом центре изображенной на экране мишени.
– Кажется, мы добрались до цели, – сказал Чейт, посветив фонариком на радостно скачущего у его ног Кролика, который, похоже, считал, что любая остановка в пути означает не что иное, как скорый привал и ужин. Посмотрев на часы, Чейт с укоризной добавил: – С опозданием на три часа и двенадцать минут. По твоей вине, между прочим… Оправданием тебе может послужить только то, что ты неплохо потрудился, облегчая мой ранец.
Подсвечивая себе фонариком, Чейт огляделся по сторонам. Широкая полоса света выхватывала из темноты то гладкий ствол дерева, то лиану с прилипшими к ней лохмами какой-то похожей на водоросли травы, то широкий, огромный лист, торчащий на толстом черенке прямо из земли и свернувшийся, подобно свитку древней рукописи, с наступлением ночи. Ничего похожего на опознавательный знак, свидетельствующий о том, что он оказался именно там, где следут, Чейт не увидел. Хотя, вполне возможно, причиной тому была отнюдь не халатность людей из ООН, забывших оставить отметку на условленном месте, а рано наступившая темнота, которая, казалось, прилагала все усилия к тому, чтобы погасить даже луч фонаря в руке Чейта.