— А у этого Гуркина есть ключ? — приоткрыв упрямо слипающиеся глаза, спросил Константин. — Что, если он припрется в самое неподходящее время? И застанет нас в обнимку?
— Мы разве обнимаемся? — удивилась Мила, которая наливала себе в два раза меньше, но пьянела почему-то в два раза быстрее. — Впрочем, ключа у него нет.
Константин этим обстоятельством был страшно удивлен, но высказать своего удивления у него не было сил.
Проснулись они ранним утром, не имея понятия о том, что между ними случилось ночью. Мила по-прежнему оставалась в пижаме и спала калачиком поверх одеяла. Впрочем, это еще ничего не значило. Глубоков протрусил в ванну, завернувшись в простыню.
— Ну, кажется, у вас все в порядке? — возвратившись, трусливо спросил он, не смея перейти на «ты».
Мила налила две чашки черного кофе и хмуро ответила:
— В полном.
— Если кто-нибудь из ваших знакомых спросит, не получали ли вы сообщения от кого бы то ни было…
— Я помню. Полечу к вам мухой. Кстати, а просто позвонить нельзя?
— Можно, конечно, можно! — Константин суетливо надел ботинки и схватился за дверную ручку.
— А что, разве на вас не было верхней одежды? — сощурилась Мила.
— Я же пришел на ваш отчаянный зов, — он махнул рукой в сторону окон, — не тратя времени даром.
— Вы прыгали со своего балкона? Ради меня? О! Благодарю вас!
— Что вы, что вы, не стоит благодарности.
Константину очень хотелось придержать двумя руками свою многострадальную голову, но ему было неудобно. «Боже мой, ничего не помню! — в отчаянии подумал он. — Спросить как-нибудь?» Впрочем, взглянув на мятое лицо своей «клиентки», он тотчас же раздумал задавать вопросы. Если что, грех на ней. Это она ему сто рублей заплатила.
Борис встретил его глумливой ухмылкой.
— Как прошла ночка? — спросил он, коротко зевнув.
— Лютикова попросила меня с ней остаться.
— Ясное дело!
— Заплатила сто рублей.
— Надеюсь, ты оправдал всю сумму?
— Я тоже надеюсь, — пробормотал Константин. — Правда, мы слишком много выпили. Думаю, она будет приходить в себя до вечера.
— У тебя появились мысли по поводу того, кто хочет ее убить?
— Возможно, тип, который думает, что она знает кое-что о «невидимке»,
— Но она говорит, что не знает!
— Мало ли, что она говорит. Она страшно напугана. А сильно напуганный человек становится хроническим вруном.
— Зачем же наш мистер Икс дал деду телефон Лютиковой, если тут же решил ее устранить? — не сдавался Борис. — Кому дед должен был звонить?
— Ну… Может быть, дед еще до удара успел через Лютикову с ним связаться. А она просто врет, что ей не звонили. После того как звонок состоялся, она просто-напросто стала нежелательной свидетельницей. Неизвестный узнал, что у деда удар, и решил дальше действовать без него, оборвать все связывающие их ниточки.
— Нет, это как-то слишком не правдоподобно.
— Но ты не можешь отрицать того, что на Лютикову покушались именно в то время, когда мы начали через нее искать «невидимку».
— Слушай, а что, если ее все-таки укокошат? Что мы тогда будем делать? Ниточка оборвется и…
— Для этого Лютикову надо охранять.
— Но ни ты, ни я не можем обеспечить ее сохранность!
— Если она будет сидеть дома, то можем. Ты караулишь лестницу, я — балкон.
— Ага. И когда придет убийца, мы сбросим ему на голову телевизор.
— Ладно тебе, просто спугнем.
— Но что, если Лютиковой захочется куда-нибудь отправиться?
— Ну… Я напугаю ее, велю носа не высовывать. Ведь она думает, что я всамделишный частный сыщик и работаю на нее. Должна послушаться.
— Думаю, днем караулить балкон не придется. Кто туда полезет при всем честном народе? Остается дверь в квартиру. Я усядусь в подъезде на подоконнике и почитаю газету, а ты ложись спать.
— Я спал, — коротко ответил Константин. — Но я расстроен.
— Еще бы. Провел ночь с едва знакомой женщиной!
— Но ты же понимаешь, что это все ради спасения нашего доброго имени!
— Боюсь, что в ходе спасения ты опозоришь наше имя каким-нибудь другим способом, — пробормотал Борис.
В это время Мила отчетливо осознала, что ей не по силам сидеть взаперти и бездействовать. Конечно, на нее работает частный детектив, но… Этот Глубоководный не казался ей особо умным или расторопным, ее сто раз прикончат, прежде чем он что-нибудь отыщет. Недаром же у него расценки, как в комиссионке! Нет-нет, до тех пор, пока он ищет убийцу, ей просто необходим телохранитель. Крупный мужик с глазками-прицелами и пистолетом под мышкой. В то время как она станет смотреть телевизор, вязать или читать романы, он будет ходить от двери к окнам и проверять, все ли в порядке.
Мила была убеждена, что нанять телохранителя в нынешнее время — не проблема. Были бы наличные, чтобы оплатить его верную службу. Наличные она могла взять только у бывшего мужа. Вернее, даже не бывшего — ведь развод покуда не состоялся. В конце концов, Орехову по штату положено решать ее проблемы!
«Я должна побороться за себя, — решила Мила. — Кроме того, это Орехов затеял развод, после того как я застукала его с той длинноногой вешалкой». Мила натянула брюки и свитер, зачесала стоявшие дыбом волосы вниз и выскользнула из квартиры. Борис, которого братец уверил в том, что Лютиковой потребуется еще некоторое время на вытрезвление, за лестницей не следил и уход ее прозевал.
«Орехов, конечно, испугается, когда я скажу ему, что в меня стреляли, — думала Мила по дороге. — По крайней мере, расстроится». Однако действительность оказалась другой. Орехов во всей полноте продемонстрировал свой гнусный характер и не только не расстроился, но проявил полное и абсолютное непонимание момента.
— Чушь какая-то! — воскликнул он, когда Мила ворвалась к нему в кабинет и выложила карты на стол. — Зачем тебе телохранитель? — Он голосом выделил это «тебе», давая понять, что Мила в его представлении не больше, чем блоха на собаке.
— В меня стрелял мужчина в черных колготках! — раздраженно пояснила та.
— Мужчина в черных колготках?! — изумленно повторил Орехов. — Ты что, накануне участвовала в демонстрации, требующей ограничить права сексуальных меньшинств?
— Колготки были у него на голове, — раздраженно пояснила Мила. — И прошу тебя, Илья, не строй из себя кретина. Это случилось в редакции, на балконе. Мы вышли с Аликом Цимжановым на воздух…