— Ладно, можете не продолжать. Я все проверю и позвоню.
— А… когда я смогу повидать Костю?
— Если вы думаете, — напыжился Борис, — что он всерьез говорил вам о своих чувствах…
— Да я…
— То вы будете правы. Он говорил всерьез.
— Но у него ведь была горячка! — залепетала Мила.
— Именно поэтому он и говорил всерьез. Костик никогда не стал бы так раскрываться, будь он в нормальном состоянии.
— И что мне теперь делать? — растерянно спросила Мила.
— Постараться сохранить свою жизнь! — важно заявил Борис и добавил:
— Как только ваши родственники надумают уезжать, позвоните мне, я спущусь. Будем жить вместе. Заодно продумаем план действий.
— Но Ася! — возразила Мила, все больше серея и едва держась на ногах.
— Асе я все объясню. А теперь идите и прилягте. Выглядите вы действительно как некондиционный товар.
Вскоре всем сидящим в квартире стало ясно, что ни на какую встречу с Ореховым Мила не поедет. Ее мутило, да так, что она была не в состоянии подняться с постели. Татьяна вызвонила из дома врача своей поликлиники и умолила срочно приехать. Врач оказался сдержанным, опытным и чертовски немногословным. Впрочем, относительно Милы он их успокоил:
— Судя по всему, она съела что-то недоброкачественное.
Татьяна позеленела — ведь это она готовила обед.
— Но мы все ели одно и то же! — возразила Ольга.
— Так иногда случается, — кивнул головой доктор. — Ели все, а одному плохо. Ей надо побольше пить: воду с лимоном, с яблочным уксусом, зеленый чай и так далее. В общем, Татьяна знает.
— Может быть, промывание? — робко спросил Николай.
Мила бросила на него тяжелый взгляд из-под полуоткрытых век.
— Что же получается? — спросила Ольга. — Милка снова не получит, денег? Снова все откладывается? У Орехова важная встреча, значит, сюда его никакими угрозами не заманишь…
— Зря я пошла у вас на поводу, — простонала Мила. — Это меня бог наказал за вранье…
— Я поеду! — выпалила Ольга, решительно поднявшись. — Пусть деньги мне отдаст! Какая ему, в сущности, разница, раз он все равно решил с ними расстаться? Милка сделала главное. А технические вопросы мы и без нее решим.
— Ну уж нет! — внезапно подскочил Николай. — Никуда я тебя не пущу! Достаточно мне было похищения. Я до сих пор дрожу, когда вспоминаю, как на тебя набросился тот тип в бандане! И пока тебя не было, я пережил такое!.. Мила, — обернулся он к полуживой свояченице, — ты будешь последней гадиной, если отпустишь свою сестру в неизвестность.
— Я тебя не отпускаю, — просипела та.
— Хорошо, тогда поеду я! — вызвалась Татьяна. — Орехов ко мне всегда относился с уважением. Не вижу причин, почему бы ему не доверить деньги мне.
— Таня, не смей! — просипела Мила. — У тебя ребенок. Ты не имеешь никакого права рисковать своей жизнью ради меня!
— Какой риск! — возмутилась та. — Обычная прогулка. На улице, кстати, здорово потеплело. Да я просто ради удовольствия пройтись пешком это сделаю!
— Туда ты пешком не дойдешь. Это знаешь где?
— Ты уже сто раз рассказывала. И я возьму нарисованный тобой план. Значит, недалеко от его фирмы, под мостом? — пробормотала она, оправляя кофточку. — Ладненько, пожалуй, я буду собираться.
Трагические события, которые последовали за этим, Мила сто раз прокручивала в своем воображении. Ей все представлялось таким реальным, как будто она сама была на месте происшествия и все видела собственными глазами.
Орехов стоял под мостом на островке пожухлой травы, обнесенном бетонным бордюром. Рядом отдыхала его изящная машина. Впереди, в пределах видимости, стоял указатель, под который он в скором времени собирался свернуть, чтобы ехать на свою важную встречу. Мила должна была появиться из подземного перехода в десятке метров от него. Или подъехать на такси — Орехов понятия не имел, какой способ передвижения она изберет на этот раз. Судя по тону, каким она разговаривала с ним совсем недавно, его жена вполне могла бы взять машину и заставить его заплатить. Ясное дело, она доведена до крайности.
Когда из подземного перехода появилась светлая голова, Орехов переступил с ноги на ногу. Чтобы Мила не подумала, будто бы он нервничает, он тут же повернулся к своей машине и, открыв дверцу, достал из-под сиденья тряпку. Потом наклонился и принялся усердно протирать переднее стекло, краем глаза отслеживая перемещение блондинки по тротуару. Только когда она подошла совсем близко, он бросил на нее скучающий взгляд и лишь тогда понял, что это вовсе не его жена.
— Привет! — растерянно сказал Орехов, и его рука с зажатой в ней тряпкой упала вниз. — Ты как тут оказалась? Где же Мила?
— Здравствуй, Илюша! — мягко поздоровалась Татьяна и, привстав на цыпочки, потянулась, чтобы поцеловать его в щеку.
"Именно в этот момент, — рассказывал позже Илья следователю, — я увидел мотоцикл, который с ревом вырвался из тоннеля и помчался по шоссе в нашу сторону. Татьяна стояла к нему спиной. Возле нас мотоциклист неожиданно притормозил и выхватил оружие. Я дернул Татьяну в бок, но опоздал… "
Мотоциклист был одет во все черное. На голове у него красовались не колготки и не бандана, а массивный шлем с пластиковым щитком. Орехов, конечно, не разглядел за этим щитком лица убийцы. Однако он настаивал, что убийца молод. «Не знаю, почему мне так показалось. По фигуре, по манере держаться, по рукам, может быть», — пожимал он плечами.
К утру Татьяна все еще была жива, но врачи по-прежнему не давали никаких обещаний. Мила то безостановочно рыдала, то впадала в беспамятство. Над ней хлопотала вызванная мама. Ольга уехала к Татьяниной семье, предварительно позвонив Борису в квартиру наверху. Николая оставили дежурить в больнице.
Выслушав плохую новость, Борис подошел к зеркалу в коридоре и пытливо поглядел в отразившиеся светлые глаза:
— Мы с Костиком взялись за дело, которое оказалось нам не по зубам, — рассудительно заявил он сам себе. — Ничего не узнали, ничего не раскрыли, наркотика не обнаружили. При нашем попустительстве погиб Саша Листопадов. Теперь подруга Лютиковой попала под пули. Следует признать собственное поражение и сдаться властям, — подытожил он.
Ему потребовалось несколько часов, чтобы обнаружить в своем ближайшем окружении человека, родственник которого работал следователем прокуратуры. Звали следователя Алексеем Игоревичем Вихровым. Год назад он отметил свое сорокалетие. Когда он появился перед Борисом, тот попытался в уме охарактеризовать его, представляя, как вскоре расскажет об этом человеке Константину. Характеристика вышла следующей: «Очень устал от своей работы, но, несмотря на это, все еще чертовски азартен, жаден до информации и готов к немедленным действиям».