В начале войны самыми большими германскими военными кораблями были так называемые линейные крейсеры «Шарнхорст» и «Гнейзенау». Постройка этих кораблей началась в 1934 году, вскоре после того, как Гитлер пришел к власти. Они имели водоизмещение 32 000 тонн, были оснащены 11-дюймовыми орудиями и развивали скорость до 31 узла. По скорости и мощи они превосходили любой британский корабль. Те, кто имел скорость за ними угнаться, не имели достаточной мощи, чтобы их потопить, а кто мог потопить, не мог догнать. В 1941 году германские линкоры стали двумя самыми важными военными кораблями.
Эти два корабля начали свою карьеру, потопив вооруженный торговый крейсер «Равалпинди» в ноябре 1939 года. Затем, в июне 1940 года, направляясь к берегам Норвегии с приказом проникнуть в фьорды возле Нарвика, они получили информацию о том, что авианосцы «Арк Ройял» и «Глориус» находятся в море. В результате им удалось перехватить и потопить «Глориус». Вскоре после этого «Шарнхорст» подвергся бомбардировке девяти «бьюфортов». Это была первая операция, проведенная этими самолетами во время войны. В последующие месяцы обоим этим кораблям удавалось избежать бомбовых ударов, укрывшись в доках Киля.
В 1941 году немцы были готовы развернуть полномасштабное сражение за Атлантику. Уже в первые месяцы 1940 года они потопили много британских, союзнических и нейтральных кораблей общим водоизмещением более трех миллионов тонн. В начале января немецким планам помешала погода, но уже в конце месяца «Шарнхорст» и «Гнейзенау» планировали пройти Датским проливом в Северную Атлантику, а нашедший убежище в Бресте «Хиппер» намеревался прорваться на юг.
«Хиппер» потопил семь из девятнадцати кораблей конвоя, направлявшегося домой из Северной Африки. В семинедельном походе по Северной Атлантике «Шарнхорст» и «Гнейзенау» потопили или захватили двадцать два корабля общим водоизмещением 116 000 тонн. Общее водоизмещение кораблей, потопленных в феврале, составило 40 000 тонн и в марте – более полумиллиона тонн.
«Бисмарк», самый большой военный корабль в мире, был готов выйти в море. Гитлер считал, что, когда этот корабль присоединится к двум линкорам в Атлантике, задавленная голодом Британия сдастся в течение шестидесяти дней.
Таковы были обширные германские планы. Но перед этим «Бисмарку» предстояло еще выйти в Северную Атлантику, а «Шарнхорсту» прибыть в Брест для ремонта котлов. Этот корабль прибыл туда по назначению 22 марта в сопровождении «Гнейзенау».
О присутствии этих кораблей в Бресте нам сообщила французская разведка. Полученную информацию подтвердили данные разведывательных самолетов британских ВВС 28 марта.
Уже 6 марта, после тяжелых потерь на море в предыдущие девять месяцев и учитывая амбициозные планы Германии быстро закончить войну посредством блокады, специальным приказом премьер-министра британским ВВС предписывалось сконцентрировать свое внимание прежде всего на целях, связанных с битвой в Атлантике. Когда стало известно о присутствии немецких линкоров в Бресте, они стали главной целью бомбардировочной авиации.
В течение недели после этого известия погодные условия не благоприятствовали нашим бомбардировщикам, но, несмотря на это, более двухсот самолетов сумели нанести удары. Никаких попаданий не было зафиксировано. Одна из немногих бомб, упавших возле этих кораблей, и та не сработала. В случае взрыва она могла бы нанести существенные повреждения, но, как бы там ни было, это было первое из целой череды событий, которые спасли Британию от голода.
Из-за близости этой неразорвавшейся бомбы «Гнейзенау» пришлось покинуть сухой док и выйти в гавань, пока специальная команда занималась обезвреживанием бомбы. Уже покинувший к этому времени сухой док «Шарнхорст» находился в гавани, пришвартовавшись к северному причалу под защитой противоторпедных бонов. Там не оставалось места для «Гнейзенау», и, поскольку для обезвреживания бомбы требовалось лишь несколько часов, было решено вывести корабль в гавань, где он мог пришвартоваться к бую. Когда бомба будет обезврежена, его можно будет отбуксировать обратно в сухой док.
Это произошло 5 апреля. В этот день «спитфайр» аэрофоторазведки сфотографировал гавань. Это были две или три самые важные фотографии за всю войну, сравнимые лишь с фотографиями Пинемюнде и прототипа «победного» оружия.
Выйдя из безопасного сухого дока, «Гнейзенау» открыто находился во внутренней гавани Бреста. Представилась возможность атаковать его торпедами. Поэтому наутро следующего дня была запланирована атака «бьюфортов».
Выполнить задание поручили 22-й эскадрилье. Такой перспективе резко воспротивился Брайтвайт, который совершенно справедливо считал, что подобная операция имеет один шанс из тысячи.
Брайтвайт, как хороший командир эскадрильи, думал прежде всего о своем подразделении. Вполне понятно, что человек будет всячески противиться любой оперативной концепции, которая означала бы посылку его подчиненных на задание, с которого у них практически нет шансов вернуться. Естественно, могут быть исключения, но и они, помимо самых крайних обстоятельств, должны оставлять шансы на успех.
Неспособность ВВС поразить эти цели бомбовыми ударами уже была оценена премьер-министром «как явный провал» тактики командования бомбардировочной авиацией. То были дни позора, когда ВВС критиковали за неспособность создать самолет типа пикирующего бомбардировщика. Как выяснилось позже, эта критика была неоправданной, так как пикирующие бомбардировщики успешно использовались для поражения слабо защищенных целей, но в действиях против прочной обороны их потери были недопустимо большими. В то время даже Черчилль говорил о «некомпетентности и очень грубой ошибке» министерства авиации. Теперь же появилась цель, уничтожение или блокирование которой имело решающее значение для успешного продолжения войны. Что могли сделать в этом случае ВВС?
В такой ситуации Черчилль довольно строго отнесся к ВВС, но правильно оценил положение. Уничтожение или повреждение этих кораблей сопряжено с большим риском и потребует жертв, например потери нескольких торпедоносцев и их экипажей, но это необходимо сделать.
Торпедная атака на линейный корабль в гавани будет иметь совершенно определенные последствия. Брайтвайт и летчики его эскадрильи хорошо это знали. Вопрос заключался в следующем: имеется ли реальная возможность нанести существенные повреждения кораблю?
Со времени прибытия двух линейных крейсеров противовоздушная защита Бреста была спешно укреплена. Командование бомбардировочной авиацией уже установило, что эта гавань была одной из наиболее защищенных целей в Европе. Какие же перспективы ожидали торпедоносцев?
Внутреннюю гавань Бреста защищал каменный мол, огибавший ее с запада. Самая дальняя его оконечность находилась примерно в миле от причала. «Гнейзенау» стоял на якоре под прямым углом к причалу примерно в 500 ярдах от восточной границы гавани и примерно на таком же расстоянии от мола и причала. Для торпедной атаки самолету нужно было пересечь внешнюю гавань и подойти к молу под углом к стоящему на якоре кораблю. Это значило оказаться под перекрестным огнем защитных батарей, густо разбросанных на двух полукруглых участках земли, охватывающих внешнюю гавань. Но во внешней гавани непосредственно за молом стояли на якоре три тяжело вооруженных корабля сопровождения, охранявшие подходы к линейному крейсеру. На возвышенностях за причалом и на доминирующих позициях вокруг всей гавани также располагались батареи. При приближении любого самолета к молу на него будут направлены более тысячи орудийных стволов, 250 из которых большого калибра. В дополнение ко всему самолету придется встретиться с орудиями «Гнейзенау» и «Шарнхорста».